Через три океана - [20]
Один из боцманов, запасной, заскучал и решил притвориться сумасшедшим, объявил себя губернатором, забегал по палубе, рыча, как дикий зверь. Попав затем в лазарет и видя, что я не собираюсь списывать его на родину, на другой же день чистосердечно во всем признался. Теперь он служит верой и правдой.
Да, от хорошей жизни не полетишь и не забегаешь губернатором по палубе. Скорее бы к Рожественскому, в его железные лапки. Не дай Бог долго стоять здесь: в этой жаре, под раскаленной железной палубой, без спуска на берег, того и гляди, вся команда перебесится.
Глава XXII.
Индийский океан
23 января. С Джибути мы уже простились, утром сегодня обогнули скалистый мыс Гвардафуй, выслали вперед на разведку вдоль берега миноносцы. "Резвый", вследствие основательных неисправностей оставленный в Джибути, возвращается обратно. Очень жаль его лихого командира X[26].
У южного берега Аденского залива нагнали два коммерческих парохода под английским флагом, идущих тем же курсом, что и мы, - один под самым берегом, другой мористее. Как только мы опередили их, они тотчас же изменили курс, повернули перпендикулярно к берегу и ушли по направлению к острову Сокотра, который от нас милях в 80. Не разведчики ли это, и не подстерегает ли у Сокотры наш злосчастный догоняюще-отстающий отряд Камимура? Если выйти из Сокотры 16-узловым ходом, к вечеру нас можно нагнать.
Теперь мы уже в водах Индийского океана. Грозный океан встретил нас мертвым штилем. Сонную гладь вод нарушают поминутно выскакивающие громадные рыбы: луна, меч, пила. У самого носа крейсера стаями взлетают испуганные мелкие рыбешки и долго летят над водой.
Все обрадованы нежданным сюрпризом - штилем. Надоест, ведь, постоянно выворачиваться вверх ногами. Впрочем, на "Изумруде" теперь, кажется, уже нет ни одного человека, который не привык бы ко всем родам качки.
Глава XXIII.
Рас-Гафун
25 января. Вчера поздно вечером вошли в пустынную бухту Рас-Гафун. Невысокие горы, желтые пески, бугры. "Изумруд" принимает уголь и воду с "Риона".
Во время отдыха я попробовал заняться рыбной ловлей и с досадой вытащил пять раз подряд противных прилипал, тотчас же присасывавшихся к палубе; длина их около аршина.
На плоской голове точно подметка от резиновой галоши с множеством клапанов. Больше ничего не удалось поймать. Интересно было наблюдать, как в прозрачной, изумрудной воде резвились стаи разнообразных, разноцветных рыбешек, поглубже ходили более крупные хищники.
От берега отделился челнок, прибыла какая-то чернокожая депутация. Зверские рожи, пучки дротиков, перьев, кожаные щиты. На корме сидел, очевидно, вождь, "рас", как их здесь величают. Они что-то кричали нам; быть может, требовали уплаты дани за стоянку в водах их территории, но нам было не до них: все были слишком заняты погрузкой угля. Убедившись, что никто не обращает внимания на его особу, вождь удалился, угрожающе потрясая дротиком. Не хотел бы я попасть к нему в лапы на берегу.
Глава XXIV.
Индийский океан
26 января. Перешли экватор. На этот раз мы изменили морским традициям и не устроили шутливой церемонии - маскарадного шествия в честь Нептуна, кончающегося поголовным купанием всех, впервые переходящих экватор. Не отомстил бы нам за это Нептун!
Глава XXV.
Дар-эс-Салам
28 января. Ночью вошли в бухту Дар-эс-Салам на восточном берегу Африки, недалеко от острова Занзибара. Здесь находится немецкая фактория.
Вошли благополучно, не ткнулись ни о какие рифы, которых здесь тьма. Вперед пустили свои миноносцы; они обследовали проход, осветили путь прожекторами. Приятно было увидеть утром, после голых выжженных солнцем равнин и скал Джибути, песков Рас-Гафуна дивную тропическую растительность, высокие кокосовые пальмы и т.п. Кругом - зеленеющие острова. Городка не видать.
Миноносец "Грозный" обошел все суда и забрал желавших съехать на берег офицеров. Удалось попасть и мне.
Подойдя к материку, мы открыли устье реки; поднявшись вверх, вошли в большое озеро, где увидали военные суда: одно бразильское, несколько германских и среди них крейсер "Герту", знакомый мне по стоянке в Таку в 1900 году. На нем развевался длинный, почти касавшийся воды вымпел - признак того, что судно после долгого заграничного плавания возвращается на родину.
На борту "Герты" теперь находился германский принц, третий сын Императора Вильгельма, лейтенант.
Все суда и здания на берегу были расцвечены флагами. К правому трапу "Герты" приставали один за другим катера с нарядной публикой, дамами; доносились звуки оркестра.
На берегу также ликование. Немцы чествовали сына своего Императора. Нам пришлось видеть парад местной милиции: рослые негры в костюмах цвета хаки отчетливо исполняли различные построения под команду бравых германских лейтенантов.
Среди этого чуждого нам веселья в сердце невольно закралось тоскливое щемящее чувство - бездомные скитальцы, мы не могли не сознавать своей заброшенности, своего одиночества. С хмурыми лицами мы бродили по городу, заходили в магазины, но никто ничего не покупал. Для чего?
За городом среди роскошной природы наши сумрачные физиономии несколько прояснились. В особенности хорошо было на опушке тропического леса у берега, где о скалы разбивался прибой. Немецкая культура, плантации, образцовые шоссейные дороги вызвали в нас должное удивление и похвалу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.