Через сердце - [157]

— Он что, тоже деревенский?

— А как же! Был председателем сельсовета, третий год пошел, как его в город вызвали. Деревенские мы. Мужики, как есть мужики, — усмехнулась она. — Простяки!

«Что такое «простяки»? — обдумывал это слово Сергей Ильич, улегшись на широкой, звеневшей крепкими пружинами кровати. — Так ли уж все это просто?..»

Он привык обдумывать перед сном впечатления дня. Фигура Черепанова после разговора с хозяйкой, казалось, стала ему понятнее.

Приходили на память далекие впечатления детства. Кто помнит теперь толстопузого чиновника с золочеными пуговицами, который отсиживал свои часы в присутствии и только иногда на тройке с колокольцами скакал по сельским проселкам, нагоняя трепет на мужиков?

Любопытная фигура этот Черепанов! Из крестьян, председатель сельсовета. Этот, конечно, знает деревенский хозяйственный «кругооборот» насквозь, это не барин, не чиновник, — это плоть от плоти.

Сергей Ильич представил его себе по первому впечатлению в дождевике, в надвинутом на зоркие глаза кожаном картузе. Почему он сказал «помогнуть», а не «помогать»? Откуда эта нотка неприязни? Ведь дела-то в районе плохи…

…Интересно, что у него за книги? Вероятно, почитывает кое-что на сон грядущий.

Сергей Ильич снял с полки несколько книг — все это были учебники по сельскому хозяйству. Застарелой пылью пахло от этих книг. Сергей Ильич вспомнил свои книги, залистанные, испещренные подчеркиваниями и пометками на полях, с клинышками закладок в нужных местах, — книги-друзья. А тут некогда, поди, читать бедняге, ляжет в постель с замороченной заседаниями головой, — до книг ли? Да еще такая бабища рядом, сытость, подушки пуховые.

Пересиливая подступающую дремоту, Сергей Ильич развернул на случайной странице «Биологические беседы» и прочел:

«На Мадере дуют сильные ветры, а остров небольшой величины. Жуки с обыкновенными крыльями уносились бы ветром в океан, что неоднократно и наблюдалось в действительности. Поэтому из жуков могли выжить и оставить потомство либо совсем бескрылые, либо имеющие очень большие крылья, которые оказались в силах бороться с ветром. В этих двух направлениях и действовал естественный отбор. Жуки, населяющие остров Мадеру, лишены крыльев и не летают. С другой стороны, на этом острове водятся жуки с очень большими, сильными крыльями. В данном случае…»

Дальше шли неразрезанные страницы. Сергей Ильич поискал, чем бы разрезать книгу, и, не найдя ничего, отложил ее в сторону.

Рассказ о жуках наводил на какие-то большие и тревожные мысли. Значит, что же? Живут благополучно и те и другие? Отказавшиеся от крыльев «приспособленцы» и отрастившие в сопротивлении ветрам крепкие крылья «борцы»? Завтра надо непременно дочитать и додумать эту историю.

Сергей Ильич погасил лампу и прислушался. Глухая тишь стояла за окном. Только редкие капли хлопали по лопухам.

«На Мадере дуют сильные ветры…» — повторил он про себя, как бы запоминая эту музыкальную фразу, и тут же заснул.

III

Проснулся Сергей Ильич рано, услышав за перегородкой странные слова:

— Ножкой тебе кланяется.

— Чш-ш! Чего орешь? — сказал приглушенно голос Черепанова. — Какая ножка?

— Баранинки привез от Мухина Ивана… Баранчика они вчера зарезали.

— Не знаю ничего! — сказал Черепанов. — Иди к жене. Да тише ты, не греми!..

Сергей Ильич стал одеваться.

На стуле лежала раскрытая книга. Просовывая голову в ворот рубахи, он прочел:

«На Мадере дуют сильные ветры…»

И опять с удовольствием повторил эту фразу про себя, упиваясь ее музыкальной прозрачностью.

— Проснулись? — спросил за перегородкой Черепанов.

— Эге!

— Хорошо ли спалось на новом месте?

— Отлично.

— Ну-к что ж… идите чай пить. Самовар на столе.

В щель приоткрытой двери Сергей Ильич видел закрывшегося газетой Черепанова. В горницу вошла жена в сопровождении бородатого старика.

— Садись, Еремеич, попей чайку. Наливай сам, мне некогда.

Черепанов сложил газету, аккуратно сровнял углы и спрятал за зеркало.

— В газете сигнализируют, — начал он, строго оглядывая Еремеича, — что скот начали у вас прирезывать. Верно?

— Верно, — сказал бородач, — резьба пошла шибко.

— Резьба! За такую резьбу вас по головке не погладят!

— А что ж? — поставил Еремеич блюдечко на стол, оглаживая бороду. — Ведь дожжи… сеногной стоит. Куды ж податься, Степан Ефимович?

— «Куды ж! Куды ж!» — сердито сказал Черепанов. — На вешалах надо сено сушить, вот что!

Он допил свой стакан, заправил пальцем в рот жирные пенки и стал одеваться.

— Вы что думаете? Советская власть вам поставит сено? Нет! На себя надо надеяться.

Еремеич молча тянул с блюдечка чай, виновато помаргивая длинными кустистыми бровями.

Сергей Ильич вышел из-за перегородки и поздоровался с бородачом.

— Свояком по жене доводится, — представил бородача Черепанов. — Вся деревня у них Мухины, и все нам свояки.

— Это что же значит — «свояки»? — поинтересовался Сергей Ильич.

— Что значит? Ну, вам, городским, и не сообразить, как у нас в деревне родню разбирают. Вот я вам загадку сейчас загадаю. Большие мудрецы из области у меня тут были, а не могли отгадать. Желаете?

Сергея Ильича несколько смутило это насмешливое «мудрецы из области», но он не показал виду.