Через пять лет - [23]

– Ох, черт!

Стеклянная крышка деревянного столика вылетает из пазов.

Мы прекращаем дурачиться и хватаемся за столик.

– Держи за ножки, – командую я Дэвиду.

Толкая и пихая крышку, мы возвращаем ее на положенное место и, тяжело переводя дух, таращимся друг на друга с противоположных концов стола.

– Данни, – откашливается Дэвид, – но почему именно сейчас?

Что мне ему ответить? Что доктор Кристина обвинила меня в нежелании смотреть правде в глаза? Что та же самая причина, по которой я увиливала от замужества, теперь вынуждает меня не откладывая выскочить замуж? Что если я выберу этот путь, то другой порастет травой забвения?

Вместо этого я говорю:

– Время пришло, Дэвид. Мы отлично подходим друг другу. Я люблю тебя. Что еще тебе нужно? Я хочу стать твоей женой. Прости, что так долго с этим тянула.

Я не вру. Я просто не открываю всей правды.

– Прощаю, – расплывается в довольной улыбке Дэвид.

Я никогда не видела его таким счастливым.

Он берет меня за руку и, невзирая на то, что журнальный столик отодвинут на безопасное расстояние от дивана, осторожно ведет меня в спальню, мягко подталкивая в спину до тех пор, пока я не опускаюсь на кровать.

– Я тоже люблю тебя, – шепчет он. – Если вдруг до тебя не дошло.

– Дошло. Я знаю.

Он раздевает меня, волнуясь, как в первый раз, хотя обычно, чтобы заняться любовью, нам не требуется создавать романтическое настроение. Неуемной фантазией мы не отличаемся, да и время нас неизменно поджимает. Впрочем, страсти мы предаемся – да и всегда предавались – со всей душой. Мы с Дэвидом скроены по одним лекалам. Раньше мы частенько обсуждали, что и как для нас лучше, и теперь понимаем друг друга с полувзгляда. Дэвид чуткий и щедрый на ласку, и хотя мы не настолько честолюбивы, чтобы претендовать на звание несравненных любовников, скажу одно: секс с Дэвидом мне никогда не надоест.

Но сегодня все по-иному.

Дэвид протягивает правую руку и начинает расстегивать мою белую рубашку. Его пальцы холодны, и я зябко поеживаюсь. Рубашка на мне старая, от «Джей Кью». Простецкая и унылая. Будничная. А под ней и вовсе тоска – старый потертый бюстгальтер. Впрочем, для сегодняшней ночи все это не имеет никакого значения.

Дэвид не торопится. Смакуя происходящее, он сосредоточенно высвобождает пуговицы из петелек, одну за одной, до самой последней. Я повожу плечами, и рубашка ворохом падает к моим ногам.

Дэвид кладет одну руку мне на живот, другой нащупывает молнию на юбке и медленно тянет ее вниз. Я приподнимаюсь. Меня охватывает огонь желания. Юбка скользит по моим икрам и растекается на полу. Я переступаю через нее, отбрасывая в сторону. Мое нижнее белье от «Натори» режет глаз: лифчик из чистого хлопка не гармонирует с черными шелковыми трусиками. Я быстро избавляюсь от них обоих и опрокидываю Дэвида на постель. Склоняюсь над ним, слегка касаясь грудью его лица. Он приподнимается и кусает ее.

– Ой! – протестующе вскрикиваю я.

– Ой? – недоумевает он, поглаживая меня по спине. – Неужели больно?

– А то! С каких это пор у тебя зубы прорезались?

– С тех самых, – виновато улыбается он. – Прости.

Он прижимается к моим губам и целует меня долго и жарко. Я оттаиваю. Мир восстановлен.

Трясущимися руками Дэвид принимается расстегивать свою рубашку, но я останавливаю его, припечатывая ладонью его ладонь.

– Ты чего? – обалдело спрашивает он. Он взволнован. Грудь его ходит ходуном.

Я молчу. Дэвид пытается подняться, но я наваливаюсь на него, заставляя лечь на спину.

– Данни? – шепчет он.

Вместо ответа я беру его за руку, провожу ею по своему животу и толкаю вниз, в вожделенную впадину. Держу там, не отпуская, бурно дыша. Дэвид робеет, он немного сбит с толку. Я направляю его руку вверх-вниз, вверх-вниз, пока на Дэвида не сходит озарение. Тогда я отнимаю свою руку и вцепляюсь ему в плечи. Наше учащенное дыхание сливается в одно. Я закрываю глаза, отдаваясь слаженному ритму наших движений и чутких пальцев Дэвида. Меня накрывает волной неизмеримого блаженства. Блаженства, принадлежащего только мне, мне одной.

* * *

Все кончено. Мы лежим на кровати, уставившись в телефоны, и выбираем место для праздничного банкета.

– Народ оповестим? – интересуется Дэвид.

– Само собой! – отвечаю я, немного помедлив. – Мы же вступаем в законный брак.

– Ну да, – он снисходительно косится на меня. – И когда ты желаешь, чтобы мы в него вступили?

– Чем раньше, тем лучше. Мы и так потеряли кучу времени. Давай в следующем месяце, а?

Дэвид разражается гомерическим хохотом. Искренним и чуть хрипловатым. Обожаю, когда он так смеется.

– Ну ты и шутница, – вытирая слезы, всхлипывает он.

– Не поняла. – Я бросаю телефон и перекатываюсь к нему под бок.

– Данни, ты что, серьезно? Не сходи с ума.

– Разумеется, я серьезно.

Дэвид печально трясет головой.

– Данни, даже тебе не по силам спланировать и организовать свадьбу за один месяц.

– А кто говорит о свадьбе?

Брови Дэвида лезут на лоб, затем сходятся к переносице.

– Твоя мама, моя. Да что с тобой, Данни! Ты ведешь себя как взбалмошная девчонка. Мы ждали этого момента четыре с половиной года, мы не можем просто взять и расписаться. Смеешься ты, что ли? Ушам не верю.