-- Хорошо быть живыми, -- промолвила Атхира.
-- Ха! -- произнес Сакат Сингх. -- Где дорога на Кодру и где дом лесника?..
-- Двенадцать лет назад оно стоило сорок рупий,-- сказал лесник, отдавая свое ружье.
-- Вот тебе двадцать, -- сказал Сакат Сингх, -- а пули дашь мне самые лучшие.
-- Как хорошо быть живыми, -- задумчиво промолвила Атхира, вдыхая запах соснового перегноя; и они стали ждать, пока ночь не опустится на Кодру и Донга-Па.
На вершине горы, выше избушки, был заготовлен костер из сухих дров -это Маду сложил его, собираясь пережигать уголь на другой день.
-- Молодец Маду -- избавил нас от этого труда, -- сказал Сакат Сингх, наткнувшись на костер, сложенный квадратом; каждая сторона его достигала двенадцати футов, а высота -- четырех. -- Подождем, пока не взойдет луна.
Когда луна взошла, Атхира преклонила колено на костре.
-- Будь у меня хотя бы казенная винтовка, -- с досадой проговорил Сакат Сингх, косясь на перевязанный проволокой ствол лесникова ружья.
-- Поспеши, -- сказала Атхира, и Сакат Сингх поспешил; но Атхира уже не спешила. Тогда он поджег костер со всех четырех углов и влез на него, перезаряжая ружье.
Язычки пламени стали пробиваться между толстыми бревнами, поднимаясь над хворостом.
-- Правительству не худо бы обучить нас спускать курок ногой, -- мрачно проворчал Сакат Сингх, обращаясь к луне.
То было последнее суждение сипая Саката Сингха.
Рано утром Маду пришел на огнище, вскрикнул от ужаса и побежал ловить полицейского, объезжавшего округ.
-- Этот низкорожденный сгубил дрова для угля, а стоили они целых четыре рупии, -- задыхался Маду. -- Кроме того, он убил мою жену и оставил письмо, которое я не могу прочесть; оно привязано к сучку на сосне.
Прямым писарским почерком, усвоенным в полковой школе, сипай Сакат Сингх написал:
"Если что от нас останется, сожгите нас вместе, ибо мы совершили надлежащие молитвы. Кроме того, мы прокляли Маду и Малака, брата Атхиры, -оба они злые люди. Передайте мое почтение полковнику сахиб-бахадуру".
Полицейский долго и пытливо смотрел на брачное ложе из красного и белого пепла, на котором, тускло чернея, лежал ствол лесникова ружья. Он рассеянно ткнул каблуком со шпорой полуобугленное бревно; с треском взлетели искры.
-- Совершенно необычайные люди, -- проговорил полицейский.
"Уиу... уиу... уию",--шептали язычки пламени.
Полицейский включил в свое донесение одни лишь голые факты, так как пенджабское правительство не поощряет романтики.
-- Так кто же уплатит мне эти четыре рупии? -- ныл Маду.
