Через Кордильеры - [135]

Они двинулись в поход, как армия саранчи, и валом валят до тех пор, пока голова этой стотысячной армии бакланов не натолкнулась на гнезда полноправных поселенцев. Там все это сборище кочевников повернулось кругом и, как грозная волна, катится в обратном направлении. Черный цвет, словно по команде, превратился в серый, поскольку между черными шеями и головами бакланов сверкнули белые манишки. И всякий раз, когда начинала двигаться волна этого птичьего прибоя, над островом разносился сухой грохот сотен тысяч лап, как бывает, когда по тесовой крыше стучит град.

Однако самый большой сюрприз бакланы в семейных колониях припрятали под самый конец. Хотя мы приблизились к ним гораздо быстрее, чем к глупышам и пеликанам, ни один из них не оторвался от гнезда. Мы вошли прямо в гнездовье. Лишь несколько трусов бросилось наутек. Остальные принялись нас яростно щипать за ноги, стараясь защитить птенцов. Только после того как мы остановились, в гнезда вернулся покой. Через некоторое время бакланы—мамаши и папаши— освоились настолько, что когда мы перестали их гладить, они стали совать свои головы прямо чуть ли не в руку нам. Проходя по гнездовью бакланов, мы не могли избавиться от чувства, будто бродим по мелководью. Живое море расступается перед тобой ровно настолько, чтобы можно было пройти. А в шаге за твоими пятками оно снова сливается.

Это целое. Но оно складывается из отдельных существ, которые отличаются друг от друга так же, как и люди. Некоторые вечно ссорятся с соседями, воруют у них из гнезд перья и подстилают под себя; другие спокойно посиживают возле своего дома и покрикивают на прохожих, третьи милуются, как влюбленные, несмотря на то, что детеныши уже высовывают головы из яиц. Некоторые берут чужое открыто, не стесняясь. Они вырывают прямо из клюва у соседа подстилку, которую он несет себе в гнездо; пройдя через шпалеру грабителей, бедняга около своего гнезда оказывается без единого стебелька строительного материала. Другие крадут тайно, пока сосед не видит. Застигнутые на месте преступления они выпускают перья из клюва и делают вид, что ничего не знают.

Но чаще всего соседи настолько солидарны, что скопом набрасываются на наглеца, нарушающего покой на улице в их квартале, и безжалостно отделывают вора.

У всех этих жителей гуановых островов есть еще одна непонятная способность, над которой мы все время ломаем головы и которая неотступно возвращается в виде самых нелепых вопросов и попыток объяснить ее. Среди миллионов, буквально миллионов гнезд, каждый островитянин без колебаний находит именно свое. Бакланы похожи друг на друга как две капли воды. Даже орнитологи не могут просто так, на глаз, отличить самку от самца. Различить их гнезда тоже невозможно. И тем не менее каждый баклан опускается с высоты прямо домой, он никогда не ошибется и не высыплет свой улов птенцам из чужого гнезда. Современные орнитологи по сей день беспомощно топчутся на месте, не находя разгадки тайны безошибочного чувства ориентировки, одинаково хорошо развитого как у бакланов, так и у пеликанов и глупышей.

Где-то под скалами зарокотал мотор «Элио Адриано». Утомленное солнце пока еще смотрит покрасневшим глазом через просторы океана, но понемногу уже готовится ко сну. Пора возвращаться.

У нас остается немного времени, чтобы набраться храбрости и произнести точные цифры. Только теперь, посреди живого океана птичьих тел, мы можем сказать, что на гуановых островах возле перуанского побережья Тихого океана живет примерно 30 миллионов птиц. Некоторые специалисты называют цифру 50 миллионов. Возможно, что они и правы, но возможно, что сказочный вид царства гуано ввел их в заблуждение. Но нам достаточно минимального и трезвого предположения, которое и сейчас, после такого количества впечатлений, переходит границы всяческой фантазии.

Правда, никто пока еще не подсчитывал жителей островного царства и никому этого никогда не удастся сделать. Но орнитологи способны сто раз и на сотне разных мест определить количество бакланов, глупышей и пеликанов, усевшихся на одном, на десяти, на ста квадратных метрах. Они определяют среднее, а остальные расчеты производят путем умножения.

Но поток цифр, ошеломляющих, как удар обуха по голове, еще не прекратился. Каждая из 30 миллионов птиц потребляет ежедневно в среднем 300 граммов анчоусов. В действительности пеликаны потребляют значительно больше. Десять миллионов килограммов рыбы должно пройти ежедневно через клювы и пищеводы живущих на острове птиц только для того, чтобы они не подохли с голоду.

Нетрудно себе при этом представить тысячу вагонов по десяти тонн. Еще более наглядно будут выглядеть тридцать три эшелона по тридцать вагонов в каждом. Ежедневно!

А из всех этих эшелонов рыбы на островах прибавится в день два-три вагона гуано.

Один американский орнитолог сравнил гуановых птиц с курицей, несущей золотые яйца; он заявил, что эти птицы — источник многомиллиардного национального дохода, который сам по себе непрерывно обновляется. Американский орнитолог прав, но только в очень малой степени. Наследники экономической династии Дрейфуса, так же как и верховные правители державы, в гербе которой стоит имя В. А. Грейс, вряд ли согласились бы на то, чтобы их богатство, их прибыли за сто лет стали национальным доходом республики Перу.