Череп в небесах - [112]

– Создан путём слияния человеческих клеток в среде биоморфа. Полученный бласт имплантирован… женщине. Моей матери.

Валленштейн поперхнулся водой,

– Родился и вырос, как все нормальные дети на Новом Крыму. Не отличался никакими особенными способностями, кроме несколько повышенной физической выносливости, однако ничего принципиально невозможного для человека.

– П-прости, я п-перебью… тебя, гм… создали твои родители? Отец и мать?

– Да, герр оберст.

– Пресвятая Матерь Божья, – выдохнул Валленштейн. – Я… я считал себя человеком широких взглядов, но такое… это за пределами моего понимания. Но… прости, я перебил тебя, Руслан. Продолжай.

– Дальнейшее обо мне вы, в общем, знаете, герр оберст. Окончил гимназию, потом университет. Диплом с отличием. Поступил на имперскую службу, в батальон «Танненберг»…

– Но речь не о тебе, я правильно понял?

– Да. Мы одной крови с Дарианой Дарк. Меня это… обстоятельство, назовём его так, поразило до глубины души.

– Но кто создал Дариану? Её родители? – вновь перебил меня Валленштей.

Я покачал головой.

– Не могу знать, герр оберст. Я только знаю, что мы с ней – не… не чистокровные люди.

– Я благодарен тебе, что ты счёл возможным поделиться со мною этим, – негромко, но твёрдо произнёс полковник.

– В силу моей природы я и выжил в реакторе с активной биомассой, которой Дариана скармливала наших пленных. Вроде как натаскивала собаку на человеческую кровь. И точно так же узнал, что Дариана – биоморф, когда она, в свою очередь, выжила в точно таком же резервуаре, куда я её столкнул.

– Почему же ты не прикончил её, Рус? – тонкие губы Валленштейна побелели. – Ты один из лучших стрелков бригады. Не говори мне, что ты промахнулся!

– Я не промахнулся. Но она выжила после двух пуль в груди. Возможно, ей её природа помогает в большей степени, чем мне, – недаром же Дариане повинуются «матки».

Да, тут я несколько покривил душой, но знакомить Валленштейна со всеми лирическими подробностями нашей первой встречи с Дарианой не входило в мои намерения.

– Прости, – Валленштейн с усилием провёл по лицу ладонью. – Задавать вопросы следует после. Итак, допустим, вы с Дарианой – гм, скажем так, не совсем люди. Что из этого?

– Во мне постепенно развивается способность чувствовать биоморфов. Это появилось не сразу и усиливается постепенно. После боестолкновения с Дбигу я убедился, что они – все поголовно с биоморфной примесью.

– Все?! – изумился Валленштейн.

– Все трупы на поле боя, которые мне удалось осмотреть. Конечно, с точки зрения статистики, это не является исчерпывающим доказательством того, что все особи цивилизации Дбигу несут в себе то же начало, что и я. Возможно, мы столкнулись с военной кастой, возможно, их выводили специально… Но связь между биоморфами, Дбигу и «матками» лично для меня доказана.

– В нашем распоряжении достаточно трупов, – заметил Валленштейн. Видно было, что он сдерживается и сохраняет хладнокровие лишь ценой огромных усилий. – И сколь угодно квалифицированная экспертиза.

Я покачал головой.

– Герр оберст, экспертиза ничего не даст. Имеющиеся у нас аналитические средства не способны обнаружить примесь биоморфа в человеческом организме.

– Ты в этом так уверен? Но тебя же никогда на это не проверяли?

– Меня – нет. Проверяли другого человека, о котором мне тоже доподлинно известно, что он – того же рода-племени, что и мы с Дарианой.

– Вот так так, – Валленштейн побледнел. – И кто же это?

– Гилви Паттерс, – я кинулся головой в омут.

– Гилви Паттерс… Выжившая под Тучей в первое наше появление на Омеге-восемь?

– Совершенно точно, герр оберст. Она выжила, потому что Туча признала в ней свою. Её подвергали всесторонним исследованиям и ничего не выявили.

– Её – да, подвергали, – помолчав, признал Валленштейн. – Тестировали на предмет заражённости.

– И ничего не нашли, – настойчиво повторил я. – И ничего не нашли бы во мне. Так что я не слишком бы надеялся на имперских экспертов. Дбигу для них останутся просто трупами, подлежащими патолого-анатомическому исследованию.

– А ты – ты знаешь, как обнаружить биоморфа?

Я покачал головой, и губы Валленштейна снова сжались.

– Где ж он может скрываться? Где прятаться?

– Полагаю, он подобен вирусу, – ответил я. – Чтобы его обнаружить, потребовалось бы отсеквенировать весь мой – или Гилви – геном. Искать совершенно новые, неизвестные последовательности. Возможно, не на хромосомном, на субклеточном уровне.

– Новые, неизвестные органеллы? – Валленштейн старался показать, что тоже не лыком шит.

– Скорее всего нет. Новые органеллы легко обнаружить под самым примитивным световым микроскопом, что уж говорить о сканирующем электронном! Биоморф может копировать существующие органеллы, самое большее. Но ведь мы так долго стояли на Омеге, герр оберст! Целая научная экспедиция! Ну да, попали под Тучу – но неужели ж погибло абсолютно всё?

Валленштейн помолчал и неохотно ответил:

– Не знаю. Засекречено выше даже моего уровня доступа и выше уровня моих друзей. Что различным секретным службам удалось-таки выжать из того бункера – знают только они. Обычное дело… Но продолжай, Руслан, продолжай. Я не скрою, твои слова… недалеки от моего предела нормального, о котором я предупреждал. Но мой предел – это только мой предел, взгляд человека, отягощённого предубеждениями. Ведь всё, тобой сказанное, – только прелюдия к главному, не так ли?