Череп на рукаве - [134]

Туча натолкнулась на сплошную стену огня. Твари сгорали сотнями и тысячами, вот теперь на окопы, траншеи и блиндажи, на прикрывавшую их сетку пролился настоящий пламенный дождь – дёргающиеся членистые тела, бессмысленно перебирающие лапы, и всё это горит, горит, горит...

Мы всё-таки неплохо подготовились к этой атаке. Мы должны были выманить Тучу на себя. Танки против неё не пустишь – только защищённый броней пехотинец, вёрткий, подвижный (эх, хорошо бы ещё и колёса в ботинки вделать!), мог окружить себя сплошной стеной разрывов и пламени. А сеть над окопами продержится некоторое время, даст нам возможность оттянуть вперёд всех этих тварей, накрыть «маток» тяжёлой артиллерией...

Мой «командирский» прицел показывал сейчас интегральную картину боя. Как-никак, я теперь взводный. И мои парни сейчас встретили Тучу как полагается.

Я намечал цели – потому что, кроме Тучи, были ещё и всякие крабокрокодилы пополам с иной нечистью, но тут я знал, что им не устоять. По ним деловито били мои ребята – Гюнтер со товарищи; после первой же гранаты я ожидал увидеть настоящее опустошение во вражеских рядах, однако крокораси деловито бежали себе дальше, и только один начал слегка прихрамывать.

– Гюнтер! Кумулятивным! – рявкнул я.

– Jawohl! Peter! Dabist du ja!.. ShuG! Sei javorsichtig!.. Zielen! Frei!!!

Кумулятивная БЧ прошивает триста миллиметров стальной брони. Хитин – или что там у него было – не выдержал. Тварь взорвалась изнутри, но нижняя «платформа», как тянуло её назвать, всё ещё бежала какое-то время, волоча за собой ало-синие потроха, тянувшиеся на добрых пять метров.

Рухнувшая на нас сверху Туча встретила рвущиеся в её гуще аэрозольные заряды, зажигательные патроны, струи пламени из огнемётов и прочее.

Но к тому времени вокруг нас уже почти всё горело. И ребята, огнём остановившие Тучу, сами так долго держаться не могли. Правда, и Туча сама вдруг сменила тактику. Накоротке её истребляли беспощадно, и, даже облепляя кого-то из ребят, она не могла на многое рассчитывать – струя из огнемёта, одна секунда выдержки – и струя химического пламегасителя. Мы уже знали, как это делается.

И Туча отхлынула. Словно понимала, что ей сейчас не пробиться и не сломить. Выглядело это так, словно неведомый главнокомандующий решил, что потери при фронтальном штурме слишком велики. Туча воспарила вверх. Туда, где её не доставало наше оружие. А вот крабокроки, аллигораки и прочие монстры продолжали бежать, и довольно шустро. И, пока мы палили по Туче, подобрались достаточно близко, не претерпев большого ущерба.

Я давал взводу целеуказания. Обычные гранаты тут не подойдут, броню тварей брало только самое тяжёлое противотанковое оружие. В ход пошли наствольные крупнокалиберные гранаты. Всё ротное УРО. Первые два залпа проредили наступавших, однако остальные продолжали бежать; а немногие, самые быстрые или самые удачливые, быстро-быстро, очень быстро принялись своими многочисленными жвалами и когтистыми лапами рвать натянутую над окопами сетку и выворачивать поддерживавшие её железные рельсы, глубоко врытые в землю.

Тварей разрывало на куски, но на их место вставали новые.

...В этот момент, очевидно, командование сочло, что бой решил все задачи. Мёхбау проревел нам приказ отступать. И как можно скорее, пока мы не изжарились в своей броне, потому что...

Остаток его речи потерялся в треске помех.

Стоит ли говорить, что эта команда была выполнена с похвальными стремительностью и рвением?..

Туча, верно, что-то сообразила. Но ринуться вниз, с относительно безопасной высоты она так и не успела.

Артиллерия заговорила вновь. И одновременно над морем, над лесом – со всех сторон – показались эскадрильи штурмовиков. По нашим опустевшим окопам ударили так, что мне показалось – в ход таки пошло тактическое ядерное оружие.

Весь берег, весь воздух над ним исчезли в бешеной круговерти взрывов. Рвались выпущенные штурмовиками ракеты – в самой гуще поднявшейся Тучи; там, где только что возвышались раскрывшиеся чёрные горбы «маток», рухнул главный удар тяжёлой реактивной артиллерии.

Демпферы старались вовсю, спасая мой слух.

Остановились мы только у крайних домов Пенемюнде. Здесь уже не было сетки, что предохранила бы нас от Тучи, и тут нас должна была ждать броня – но наши Schutzenpanzerwagen отчего-то не показывались.

– Да где же они?! – проскулил кто-то из новобранцев. Я не стал одёргивать паникёра – если нас сейчас накроет Туча, мало нам не покажется.

Однако артиллерия делала своё дело: за нашими спинами день превратился в ночь – там, где только что был пляж, в небо поднимался непроглядный чёрный дым пополам с рыжим пламенем. Там, похоже, горела даже вода. От витавшей в воздухе Тучи остались жалкие лохмотья, сейчас удиравшие во всех направлениях. Одно из таких лохмотьев пронеслось над нами, с гудением развернулось, словно на самом деле маленькое, но отлично организованное войско, и атаковало.

...Сейчас они уже не пытались спасти себя. Они атаковали, стремясь вырвать хоть кого-то из наших рядов.

Взвод успел перестроиться: «зонтик» над тяжёлым оружием, бесполезным сейчас, в ближнем бою, огонь по всем направлениям. Всё-таки это был Имперский десант, где даже из Раздва-кряка сумели сделать некое подобие человека.