Чердаклы - [55]

Невдалеке пыхтит допотопный паровозик, будто там снимают исторический фильм. Внизу грязная земля и грубый человеческий мир, ощутимый, предметный, реальный. У подножья разноцветными крышами разбегаются ряды дачных строений. Ниже, под дорогой, – заросший пруд. Дальше – луг с темными пятнами вековечных дубов. Еще дальше, у Волги, – тесной кучей сбились коттеджи. Перед ними – трасса и крохотные автомобили. За рекой Жигули. И что-то, там за ними, в тумане – неясное, колышущееся… исполинское… машет ему рукой… Это завтрашний умытый, солнечный день… Федя видит его ровно секунду, туман пропадает, а вместе с ним и золотое мерцание…

Глава XVIII. День икс

Зиновий Давыдов

Жаркий июльский полдень. Только что пролился короткий дождь, в мокром асфальте отражаются солнечные блики. По улице неторопливо бредет Зиновий Давыдов. Он ощущает себя в этот день не то ребенком, не то инопланетянином, впервые появившимся в этих местах. Ну, по крайней мере, пытается настроить себя на этот лад – будто это единственный, последний, самый яркий день в его жизни. И надо впитать в себя все – каждую мелочь, каждый взгляд, каждую улыбку, все, что вокруг, все, что предназначено только ему. Он пытается теперь жить так постоянно…

Он идет по улице Мира, которую пересекает улица Войны (она называлась когда-то Советской). Перекресток этих двух улиц так и именуют теперь – Войны и Мира.

Он останавливается у витрины торгового центра «Кешью» – высокой стеклянной стены. За стеклом ряды телевизоров самой разной конфигурации – от миниатюрных до гигантских. На горящих экранах репортаж – в Москве под высокими кремлевскими сводами проходит инаугурация вновь избранного президента Российской Федерации Тимура Мосолапова. Зиновий не хочет этого видеть. Не хочет даже думать об этом. Но чья-то физиономия на экране заставляет его притормозить. Кажется, пропал этот день, вздыхает он.

Зал заполнен плотными рядами высокого столичного люда, женщинами, одетыми строго и подчеркнуто скромно, с минимальным количеством бриллиантов; множеством генералов, одетых в немыслимые по покрою и расцветке мундиры – шарфы, горжеты, протазаны, галуны, золотое шитье в виде гирлянд из дубовых и лавровых листьев; белые плюмажи на шляпах; золотая канитель и пряжа на красной суконной основе; круглые поля эполет, оплетенных двойными рядами крученого золотого жгута. (Кажется, где-то мы это уже видели.) Великосветская толпа вытянулась вдоль красной дорожки, по которой катят коляску великого человека. Он настолько велик, что едва умещается в специально изготовленном для него кресле. На некоторых экранах он выглядит совсем крохотным. А вот на этом экране, занимающем полстены, – он просто гигант, безразмерный исполин, Тимур-завоеватель. Вдалеке, в самом конце инаугурационного зала, за трибуной висит огромный портрет безвременно погибшего на поле брани президента Михаила Павлова. Портрет забран в тяжелую раму, украшенную черным крепом.

Тимура неспешно, будто в замедленной съемке ввозят по пандусу на трибуну, он кладет руку на плотную брошюру с золотым тиснением, переплетенную в кожу большого эумопса. Мерцают радужным светом уши, светятся волосы на его голове и борода. Оглядываясь назад, на портрет Михаила Павлова, Тимур произносит клятву…

Инаугурация завершается, и Тимура так же медленно увозят по красной дорожке. Толпа почтительно молчит. Затем показывают зал прессы. Он набит битком. К журналистам выходит вице-президент Игорь Некрозов и объявляет: президент занят – он глубоко погружен в мысли о благополучии Отечества. Но я к вашим услугам! На какие-то вопросы нам поможет ответить ближайший помощник президента – он показывает рукой на стоящего скромно в сторонке Фридриха Рюрикова.

Фридрих стоит с закрытыми глазами и, похоже, спит.

Вице-президент говорит о непростой ситуации в стране, о том, что из любого непростого положения есть выход. Он помахивает стетоскопом и произносит: будем лечить! При этом даже не улыбается – тема слишком серьезная. И тут же предлагает перейти к вопросам. После вопросов о планах, вкусах и первоочередных задачах кто-то спрашивает, читал ли Некрозов книгу Валерия Шемякина «Чердаклы» и как бы ее мог прокомментировать. Слишком много трэша, бессвязных фантазий, отвечает вице-президент, много мутных аллюзий. Что касается реальных персон, выведенных в книге, осмелюсь уверить вас, в жизни они не столь карикатурны. Да и ситуация надуманная. Что произошло с Бабарыкиным, спрашивает кто-то, куда он девался? Кто такой Бабарыкин, чуть раздраженно отвечает Некрозов, я не знаю никакого Бабарыкина. Судя по всему, некудышный операционист. Таким место среди удаленных. Впрочем, повторю, никакого Бабарыкина не существует…

Ага, ага, не существует, раздается из кармана Зиновия Давыдова голос его беспокойной дурочки, очень даже существует, активно существует со своей ненаглядной Дашей в коттедже на высоком берегу – настрогали уже роту чебурашек и не думают останавливаться…

Затем вице-президент говорит привычные вещи. Он говорит о бережном отношении к каждому члену общества. Современная наука, с пафосом произносит он, позволяет оказывать своевременную помощь всем нуждающимся. Не вижу ничего дурного в электронных паспортах, говорит он, как их ни называй – чипы, карточки, нано-капсулы, вакцины – не надо устраивать вокруг этого информационные пляски, ведь для любого политика, как и для врача, незыблемым должен быть принцип: не навреди!..