Черчилль. Биография - [9]

Но что сделано – то сделано. Лорд Рэндольф больше не был министром финансов. Ему не суждено было ни представить свой первый бюджет, ни вернуться в правительство. Двадцать лет спустя Черчилль опубликует подробный рассказ об отставке отца. «Конечно, он думал, что уйдут другие, – писал он. – Несомненно, он надеялся одержать верх. Ошибкой отца стало то, что он просмотрел недовольство и зависть, которые вызвал его внезапный приход к власти».

Двенадцатилетний мальчик вскоре почувствовал, что такое общественное недовольство. Леди Рэндольф рассказывала мужу, находившемуся тогда в Марокко: «Уинстон был на пантомиме в Брайтоне, и там представили скетч о тебе. Он разразился слезами, а потом обернулся к мужчине, который громко выражал одобрение, и крикнул: «Прекрати вопить, ты, наглый радикал!» Лорд Рэндольф был настолько тронут сыновней преданностью, что попросил передать ему золотой соверен. «Мы все, разумеется, надеялись на его возвращение во власть, – позже написал Черчилль. – Мы, дети, видели, как на улицах прохожие снимали шляпы, а рабочие широко улыбались при виде его больших усов».

Этим летом Черчилль выдержал непростое сражение за право приехать в Лондон на празднование юбилея королевы Виктории. Чтобы добиться желаемого, ему пришлось написать матери три письма. Вот первое: «Моя дорогая мама, мисс Томсон не хочет, чтобы я ехал домой на юбилей. Она говорит, что в Вестминстерском аббатстве нет места, поэтому не стоит и собираться. Кроме того, она говорит, что ты будешь очень занята и не сможешь проводить со мной много времени.

Но ты же понимаешь, что это не довод. Я хочу посмотреть Буффало Билла и представление, как ты мне обещала, и буду очень разочарован, разочарован – не то слово, я буду несчастен, если ты не исполнишь обещания. Я после этого больше никогда не смогу верить твоим обещаниям. Но я знаю, что мама слишком любит своего Уинни, чтобы так поступить.

Напиши мисс Томсон и скажи, что ты обещала мне и хочешь, чтобы я приехал домой. Я знаю, Джек ежедневно упрашивает тебя разрешить мне приехать. Ведь после юбилея пройдет целых семь недель, прежде чем я смогу попасть домой. Не подведи меня. Если ты напишешь мисс Томсон, она не станет возражать. Я могу приехать в субботу и остаться до среды. У меня есть для тебя две новости – приятная и неприятная. Впрочем, у меня все хорошо, только я очень волнуюсь по поводу приезда домой. Я буду ужасно расстроен, если ты не разрешишь».

Это письмо было отправлено из Брайтона 11 июня. Второе письмо последовало через сутки: «Надеюсь, ты не подведешь меня. Неопределенность тяжелее всего. Напиши мне с обратной почтой, пожалуйста!!!» Черчилль даже приложил черновик письма, которое мать должна была отправить мисс Томсон: «Не могли бы вы разрешить Уинстону приехать в Лондон в субботу? Мне очень хотелось бы, чтобы он увидел шествие, и к тому же я обещала ему, что он попадет на юбилей».

В этом черновике Черчилль не стал упоминать про Буффало Билла. Но в очередном письме матери он снова напоминает об этом. Представление должно было состояться в Эрлс-Корт, выступать должен был сам Буффало Билл Коди с большим количеством индейцев, ковбоев, скаутов, поселенцев и мексиканцев. Письмо заканчивалось так: «Ради бога, не забудь!!!» Третье письмо, отправленное 15 июня, было кратким: «Я схожу с ума от неизвестности. Мисс Томсон говорит, что разрешит мне поехать, если ты попросишь. Умоляю тебя, напиши, пока не поздно. Напиши мисс Томсон с обратной почтой, пожалуйста!!!»

Настойчивость его была вознаграждена. Леди Рэндольф пошла навстречу желанию сына, и он приехал в Лондон на празднование пятнадцатилетней годовщины восшествия на трон королевы Виктории. Это был очень радостный приезд. «Надеюсь, ты скоро забудешь мое плохое поведение дома, – написал он матери на следующий день по возвращении в Брайтон, – и это не повлияет на будущие летние каникулы. Я отлично усвоил Евклида. Мы с еще одним мальчиком лучшие в школе». Чуть позднее он сообщает, что отлично успевает по греческому и латыни, и передает мнение одного из преподавателей, что в греческом он значительно продвинулся. «Это важно, – замечает он, – ведь греческий – мое слабое место, а без него мне не попасть в Винчестер, так что я очень доволен первыми успехами».

Черчилль мечтал провести летние каникулы в Париже или где-нибудь на континенте. Но он подозревал, что у матери свои планы. «Моя дорогая мама, – писал он ей за три недели до начала каникул, – надеюсь, ты не намерена отравить мне каникулы, пригласив репетитора». Тем не менее репетитора она пригласила. Им должен был стать его преподаватель греческого языка, двадцатичетырехлетний Джеймс Бест. Черчилль смирился. «Поскольку он теперь репетитор, – писал он матери, – и он мне очень нравится, я нисколько не возражаю, но при одном условии: не делать никаких уроков. Я согласен на все за исключением этого. Я никогда не делал уроки во время каникул и не собираюсь делать их сейчас. Буду очень счастлив, если мне не придется беспокоиться, что меня заставят силой».

Однако леди Рэндольф была решительно за то, чтобы сын по-настоящему занимался во время каникул. Но он уже научился отстаивать свою точку зрения. «Обещаю, я буду очень хорошо вести себя на каникулах, – пишет Черчилль, – только непременно избавь меня от занятий, потому что я очень много занимался во время семестра и найду достаточно других дел. Мне никогда не составляло труда найти себе интересные занятия. Я мог бы целыми днями заниматься бабочками (как в прошлом году). Разреши хоть на недельку. Если я буду думать, что мне надо вернуться к определенному часу, это омрачит мне все удовольствие».