Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман - [7]

— Я был уверен, что голос разума в тебе победит, — почему–то подмигнул ему Павлюк.

Но пан Модест думал о своем: «Боже мой, снова туда! Говорят, что энкавэдэшники хватают всех подряд… И это когда есть вилла, налаживается жизнь». Даже вонючий крольчатник сейчас показался ему чуть ли не земным раем. Но о чем ведет речь этот Павлюк?

— Воробкевичу не повезло… — Даже голос у Мирослава какой–то противный. — Бежал, и его застрелили. В тот же день взяли хозяина явочной квартиры, где Северин скрывался в последние дни. Значит, они знали явку, и Воробкевич на этом и погорел. Но Северин жил еще на трех–четырех квартирах — где–то, на одной из них, он, очевидно, и оставил чемодан. Мы должны сделать все, чтобы спасти его от большевиков.

— Но ведь от Мюнхена до советской границы не одна сотня километров, и я никогда не проходил специального курса обучения…

— Пусть это тебя не волнует. — Павлюк вопросительно посмотрел на майора. Тот чуть заметно кивнул. — Мы доставим вас на польско–советскую границу, и надежные люди проведут через нее. Никто и не подумает искать вас.

— Мне не нравится Хмелевец, — вздохнул пан Модест. — По–моему, он тоже не очень симпатизирует мне.

— Это ты зря, — запротестовал Павлюк. — Лучшего партнера не найти: прекрасно владеет оружием, решителен, принимал участие в разных акциях. К тому же бык, — захохотал он, — а физическая сила тут ох как понадобится! А ты, я убежден, сумеешь выпутаться из любой передряги. Прекрасно знаешь город… Лучшую пару трудно подобрать…

— Ты явно переоцениваешь мои возможности.

— Мы советовались, кому поручить это дело, — вышел из своего угла американец. — Я бы сказал, деликатное дело. И ваша кандидатура прошла во всех инстанциях.

— Хотел бы, чтобы она провалилась в первой же, — пробормотал сквозь зубы Сливинский, но майор не обратил на это внимания.

— Вам следует взяться за дело побыстрее, без малейших проволочек. Эти списки нам, — Гелбрайт выразительно провел ребром ладони по горлу, — вот как нужны. Мы заинтересованы в том, чтобы вокруг этих документов не было шума. Конечно, заинтересован и господин Бандера. Вы должны ценить это…

«Пусть бы сам Бандера и ехал», — злобно подумал Сливинский. Но что он мог сделать: его приперли к стенке.

— Итак, считаем дело улаженным, — быстро сказал Павлюк и незаметно подмигнул Сливинскому. — Где же наша очаровательная хозяйка?

«И чего ради он кривляется?» — неприязненно подумал пан Модест. Ему неприятно было смотреть на Павлюка, на его бледные, плотно сжатые губы. Он неохотно встал, выглянул в окно. Жена сидела неподалеку в тени.

— Гости соскучились по тебе, любимая.

Майор встретил пани Стеллу на пороге. Предложил:

— Вы живете в очаровательном уголке. Познакомьте меня, пожалуйста, с вашим раем.

Это было уж слишком! Пан Модест побагровел и хотел было вмешаться, но Павлюк похлопал его по плечу и сделал какой–то таинственный знак.

— Мы уточним с паном Модестом детали, — сказал он.

Гелбрайт махнул рукой и, не отвечая, пошел за Стеллой.

— Какой нахал!.. — пробормотал Сливинский, когда американец был уже далеко. Сердито смахнул с плеча руку Павлюка: — А еще друг! Кроме меня, некого было послать?

— Тише! — Мирослав потащил его в дальний угол комнаты. — Слушай внимательно…

— Уже наслушался, — капризно оттопырил губу Сливинский.

— Не будь сумасшедшим, — понизил голос Павлюк. Настороженно оглянулся вокруг и прошептал: — В чемодане Воробкевича на двести тысяч долларов валюты. И никто об этом не знает…

— Ты, случайно, не того? — Сливинский многозначительно повертел пальцем возле виска.

— Бандера уверен, что эти деньги пропали, — шепотом продолжал Павлюк, — а чемодан с двойным дном, под которым только крупные купюры — доллары и фунты.

— Это правда? — все еще не верил пан Модест.

— Зачем бы я тебя посылал? Больше никому не доверяю…

— Двести тысяч! — чуть слышно произнес Сливинский. — По сто тысяч! Святая дева Мария, заступись и помоги!

— Нашел у кого просить! — усмехнулся Павлюк. — На бога надейся…

— Зачем же было ломать всю эту комедию? — поморщился Сливинский. — Не мог предупредить?

— Чтобы американец сразу же заподозрил нас? — захохотал Мирослав. — Нет, дружище, так дела не делаются. Посмотрел бы ты на свою морду, когда я сказал, куда придется ехать!

— Постой, постой… А Хмелевец?

— Он знает только про бумаги. За чемодан отвечаешь ты.

— А ты умеешь делать дела, — сказал Сливинский с уважением.

— На том и держимся! Так мы договорились?

— Делим пополам? Хотя, — вдруг спохватился пан Модест, — это несправедливо. Я рискую гораздо больше и думаю…

Павлюк нахмурился.

— Меня не интересует, что ты думаешь, — оборвал он, — и я всегда смогу найти того, кто согласится и на меньшее!..

Пан Модест подумал, что он мог бы донести на Павлюка шефу и убрать его с дороги, но что этим выиграет? Бандера узнает о деньгах и не выпустит их из рук. Границу все равно придется переходить, а получишь кукиш… Сто тысяч, да еще и в валюте, — об этом можно только мечтать! И не надо быть слишком ненасытным! Да и неизвестно, чем все это кончится: деньги будут у него и, может, пану Павлюку придется долго–долго разыскивать Модеста Сливинского…