Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман - [151]

Возможно, будут еще варианты — более безопасные. Главное: как можно меньше риска. Вот бы получить пропуск на торжественное заседание. Конечно, сразу такое не делается, нужно наладить связи, войти в доверие, обзавестись влиятельными знакомыми.

И взвесить все. Не случайно говорит народная мудрость: семь раз отмерь — один раз отрежь.

В конце концов, можно отрезать, а можно и не резать. Есть прекрасный край — Средняя Азия. Когда–то он жил и работал там — на Турксибе. Мягкий климат, доверчивые люди, старинные города. Если возникнут какие–либо осложнения, можно податься туда. Герою Советского Союза там вообще все двери открыты. К тому же он слышал: таджички красивы и страстны, прибиться к какой–нибудь красотке, а там — что бог даст…

Ипполитов внимательно посмотрел на Сулову. Не сводит с него глаз, и даже теперь, когда только начало светать и небо на востоке лишь порозовело, можно увидеть на ее лице саркастическую усмешку.

Неужели прочитала его мысли?

Что ж, в проницательности ей не откажешь, но, дорогая, думай что хочешь, а последнее слово за ним. Да, за ним!

— Садись, Лида, — приказал Ипполитов, — слышала, они перекрыли зону и ищут нас.

— Что–то ты стал слишком боязливым, — ответила она беззаботно, — шлагбаум проехали, теперь все позади.

— Ну и дура, — заметил Ипполитов. — Не понимаешь: чем дальше отъедем, тем лучше.

Они проехали лесом километр или немного больше. Уже совсем рассвело, дорога сузилась, позади осталась развилка, и вдруг перед ними, буквально метрах в пятидесяти, упало дерево.

Ипполитов, хоть и имел быструю реакцию, не сразу уяснил, что случилось, но уже через секунду или две сообразил: деревья в тихую погоду сами не валятся. Резко вывернул руль и потянулся к автомату, но его уже схватила за руку Сулова.

— Давай! — крикнула она. — Назад, и скорее!

Раздалась автоматная очередь — стреляли в них. Ипполитов услышал свист пуль над головой. Нажал на газ и рванул в кусты, а Лида уже обернулась и открыла огонь. Куда она стреляет? Ведь в них бьют из шмайсеров от поваленного дерева, а она строчит в сторону…

Их спасло то, что Ипполитов кинул мотоцикл через обочину в кусты и дорога скоро поворачивала. Уже выскочили в безопасную зону, а Сулова, неудобно стоя на коленях в коляске, все еще строчила в белый свет. Ипполитов стиснул ее плечо.

— Хватит! — приказал, но Лида не услышала. — Говорю, хватит! — повторил и легко ударил ее по затылку.

Сулова прекратила стрельбу, удивленно обернулась к Ипполитову: почему ударил? Ведь она, только она спасла их…

Через минуту они выехали на развилку. Ипполитов повернул направо — там кончался лес и можно было объехать его.

— Молодец, Лида, — сказал он совершенно искренне. — А ты говорила: все позади. Видишь, только начинается.

— Но они же стреляли в своих… — ответила растерянно. — Мы же теперь свои, а они почему–то стреляют…

— Бандеровцы, — объяснил Ипполитов. — Неужели не поняла? Мы натолкнулись на бандеровскую засаду.

— Ну бандеровцы же наши… — Сулова спрятала автомат. — Выходит, стреляли по своим…

Ипполитов усмехнулся. Был доволен собой, своей мгновенной реакцией, умением моментально оценить обстановку и принять единственно правильное решение. И еще, хотя и злился на бандеровцев, которые могли убить их на лесной дороге, подумал: все хорошо, и все идет так, как нужно. Ведь бандеровцы должны стрелять в них, советских офицеров, фронтовиков, выполняющих задание командования.

Действительно, все идет так, как нужно.

Ипполитов дал газ и выскочил на мощеную дорогу. Вспомнил: эта дорога обозначена на карте и через несколько километров должна пересечь шоссе.

29

Старый грузовик подпрыгивал и скрипел на разбитом шоссе, в кузове тряслись четверо с автоматами: лейтенант госбезопасности Юров, капитан из военкомата Шалалай и два бойца. На развилке машина остановилась, капитан Шалалай с автоматчиком вышли, а грузовик загромыхал дальше.

Шалалай поправил плащ–палатку, строго посмотрел на бойца с автоматом.

— Задание ясно? — спросил он.

Перед выездом их инструктировал начальник районного отдела госбезопасности капитан Варавка, и Шалалай обратился к солдату просто так, ради интереса, чтобы услышать его голос, — был солдат еще совсем молод, лет восемнадцати–девятнадцати, а выглядел еще моложе, буквально мальчишка.

— Ясно, товарищ капитан, — ответил солдат тонким голосом и шмыгнул носом.

«Тоже мне вояка…» — подумал Шалалай и еще раз поправил плащ–палатку. Конечно, рядом с красноносым солдатом капитан казался бывалым военным. Плащ–палатка пригнана по росту, фуражка с твердой тульей, начищенные сапоги. Настоящий боевой офицер — во всяком случае Шалалай считал себя таковым, ходил с выпяченной грудью и по возможности печатая шаг, хотя и служил все время в штабах и военкоматах. Мечтал получить орден, пусть один боевой орден! Ведь пока что китель его украшала только одна медаль — «За боевые заслуги». Но Шалалай был уверен: непременно заслужит орден — относился к своим обязанностям педантично, был требователен к другим, особенно к призывникам, не любил расхлябанности и всегда заставлял подчиненных козырять ему по уставу.

Вот и сейчас солдат ответил как и надлежало, по форме, но не стал по стойке «смирно», и Шалалай сделал ему выговор. Солдат сразу подтянулся, это понравилось капитану, но боец не удержался и снова шмыгнул носом. Шалалай покосился на него строго, и солдат вытер нос рукавом.