Чем вы недовольны? - [81]

К утру Гаркушин признался – ему прочитали показания Бура. Он узнал, что Бур выздоравливает и им предстоит очная ставка. Собственно говоря, Гаркушину некуда было деваться, он считал, что его погубил портфель Джейрана.

Анатолий вернулся в гостиницу в двадцать два тридцать. Позвонил в больницу.

– Как здоровье товарища Воробушкина?

– Кто говорит?

– Его товарищ. Мы с ним вместе задержали бандита.

– Ничего страшного. Недели через две будет здоров. Счастливо отделался.

– Раз счастливо, пойдём поужинаем, Коста, – обрадовался Анатолий. – Да, как ты думаешь, можно позвонить Кате, не слишком ли позднее время?

– Тебе всё можно, – сказал Коста.

Анатолий набрал номер телефона. Конечно, Катя ждала звонка.

– Толенька, телеграмма от мамы, утром вылетают из Москвы.

– Очень хорошо. Через неделю кончается мой отпуск.

– Но ты же будешь рядом… Да?

– Я и сейчас рядом с тобой.

– Поцелуй Косту за меня, – сказала Катя.

– Стану я ещё разбазаривать твои чувства. Пожму руку, с него хватит.

Анатолий аккуратно положил трубку, подошёл к Косте и торжественно протянул руку:

– Вместо поцелуя от Кати.

– Зачем, я надеюсь получить награду лично.

Раздался телефонный звонок.

– Коста? Привет! Это я – Алексей Сватов, из радио. Говорю из вестибюля. Я нашёл её!

– Кого?

– Тамару Мухину. Точно. Вернее – её разыскали комсомольцы Солатолки. Зовут Катей, фамилия Турбина. О, это целая история. Иду к вам, сейчас расскажу подробно.

Алексея Сватова встретили шумно, как первооткрывателя. Хлопали по спине, ласково глядели ему в глаза, чтобы не погасить его восторг. Нельзя же разочаровывать парня с золотым характером.

– Идём, Алеша, вместе поужинаем, – пригласил его Коста.

– Здесь, в «Интуристе», среди франтов? Лучше в «Северном».

– Согласны.

Снова зазвенел телефон.

– Добрый вечер. Извините… Это говорит Андрей Полонский, брат Бориса Ивановича Шпиля.

– Мы не знакомы, но слышали о вас… Катя Турбина обещала…

– Речь идёт как раз о Кате Турбиной. Мне позвонил из Сухуми мой друг, Яков Сверчок, он был у ваших в Акуа. Просил передать – Катя Турбина и есть Тамара Мухина.

– Позвольте, я назову вас просто – Андрей… Ваше сообщение – самая большая радость в нашей семье Эшба. Я и мой друг, Коста Джонуа, очень просим вас как нашего родственника. Сейчас трудно вам объяснить, каким образом мы с вами являемся даже близкими родственниками. Мы вас ждём у входа в ресторан «Северный»… Вы далеко от нас?

– Могу прибыть минут через десять – двенадцать.

– Ждём, дорогой Андрей, очень ждём. Анатолий положил трубку.

– Идём! – торопил Коста.

– Подождём три минуты. Может быть, ещё кто-нибудь позвонит насчёт Тамары Мухиной, – сказал Анатолий по-абхазски.

В коридоре гостиницы тихо. Никто из проживающих не догадывался, что произошло в «люксе» номер четыре два часа назад. Только дежурная по этажу зябко куталась в шерстяной платок.

* * *

Утром в гостиницу вошла Прасковья Тимофеевна и постучала в номер Анатолия и Косты. Они уже в который раз перечитывали телеграмму из Акуа:

«Тамара Мухина проживает Ломоносовск, проспект Виноградова, 214, квартира 26, фамилия Турбина. Это проверено. Ждите нас Ломоносовске привет Кате. Купальный костюм Коля получил. Привет Еснат».

– «Ждите нас». Неужели прилетят не менее восьмидесяти шести близких родственников?

– Человек десять прилетит, не сомневайся. Интересно, какой купальный костюм? – недоумевал Коста.

– Гримасы телеграфа. Позвонили на квартиру Турбиной.

– Катя будет дома после работы, – с душой, тепло ответила Наталья Мироновна.

Если бы трубка была из железа, она обязательно расплавилась бы от материнской теплоты. Пластмасса же менее чувствительна. Это известно.

Катя вернулась домой и обняла бабушку.

– Они ужинают у нас! Я очень рада.

– Какой из них?

– Бабушка?!

– Не крути. Не маленькая.

Что поделаешь с бабушкой, которая всё видит?

– С чуть печальными глазами.

– Анатолий. Я так и думала. Очень славный. Давай обедать.

– Не могу.

– Обедать, я кому говорю. Думаешь, если следователь, то я на тебя управу не найду.

Катя что-то ела, не вникая. Дважды рвалась к телефону.

– Погоди. Сядь. Я кое-что скажу тебе. Слушай, доченька. Двадцать лет мы молчали… Но наступил час. Твой отец и есть подполковник Мухин, Григорий Иванович, Герой Советского Союза. Так что Николай Мухин твой родной брат, сердечная ты моя.

После пятиминутных, самых теплых на свете слез и таких же взаимных объятий Катя наконец спросила:

– Бабушка… Как же так?

– Да, доченька. Клавдия – тебе не родная мать. Мы тебя из детского дома взяли.

Катя соединила ладони, опустила голову и медленно вышла из столовой. Упав на кровать, разрыдалась.

– Мама знает, что Коля мой брат? – спросила Катя, прижимаясь к Наталье Мироновне.

– Знает. Я сегодня вынула авиаписьмо из ящика. Они его видели в Сухуми.

– Всё равно, я ваша, ваша… дочь.

– Самая законная, мы тебя вырастили. Мы!

– Вспоминаю, я ещё маленькая была, ходила в детский сад, ко мне подошла женщина в белом платке и сказала: «А Клавдия Павловна тебе не родная мать, она тебя взяла из детского дома». Я тут же забыла об этом. Но иногда вспоминала. Расскажи мне всё, всё. Если бы ты видела Колю, какой парень. И какие великолепные люди его воспитали.