Чем вы недовольны? - [78]
К счастью, Коля и Яша ещё не поймали такси, а на «Москвиче» всем не уехать. Добрый Еснат понял – нельзя лишать людей отдыха.
– Хорошо. Ваш теплоход когда уходит?
– Через четыре часа.
– В «Амра»! – крикнул он Коле. – Пойдёмте. Посидим. Как одна семья. Меня зовут Еснат Эшба.
– Клавдия Павловна, – Шпиль представил жену и себя.
– Яша, идём, – уже командовал Еснат.
Есната знал весь Сухуми. Директор ресторана лично проводил гостей в маленький зал за эстрадой. Еснат попросил свидания с шеф-поваром. После восторженных восклицаний наступила деловая часть. Шеф-повар, кавказец, добродушный и грузный, с радушным взглядом, развел руками, что означало: проси, друг, чего пожелаешь. Всё сделаю.
Однако Еснат решил разъяснить ему:
– Я нашёл свою дочь… Её воспитала… Идём познакомлю. Самая красивая и самая сердечная женщина России.
– Сейчас приду.
Седоватый шеф поспешил к умывальнику, освежил лицо, снял белую куртку и, как посол великой державы при вручении верительных грамот, проследовал к гостям.
Минуты три шеф говорил в адрес Клавдии Павловны самые любезные слова, пожал руку Борису Ивановичу и наконец спросил:
– Шашлык по-карски?! Цыплята табака?! – сложил щепотью пальцы и так вкусно причмокнул, что гостям захотелось есть.
Минуты две Еснат с шефом шепотом вели переговоры о марках вина. Вина принесли столько, что у Клавдии Павловны испуганно расширились глаза.
Колю Клавдия Павловна посадила рядом с собой.
После закуски Еснат налил себе три бокала красного вина, торжественно встал и взял в руки первый бокал.
– Отец будет произносить тост по обычаю, – тоном извинения сказал Клавдии Павловне Коля. – Двадцать пять минут, не меньше.
Еснат заговорил с какой-то строгостью в голосе:
– В счастливый день солнце светит человеку гораздо ласковей, чем всегда. Я это чувствовал сегодня, когда встречал восход. Но я не знал, что сегодня солнце придёт с Севера. Оно вошло в наш город, и я увидел его на улице… Нас задержал светофор. Люди ругают постовых милиционеров, когда они задерживают их на перекрестках. Не всегда люди правы. Светофор, остановив их, нередко дает им возможность встретить счастье. Спасибо постовому, который остановил нас. «Не спеши, – сказал он. – Вот на тротуаре стоит счастье твоей семьи». Я посмотрел. На душе стало ещё светлей – вся улица радовалась северному солнцу. Вы, Клавдия Павловна, осветили наш любимый город, мы гордимся им, мы – горцы, увидевшие свет, который пришёл к нам с Севера.
Когда я вот этой рукой держал в последний раз ещё теплую руку командира полка Григория Мухина, я не знал, что жива его дочь Тамара. И вы, лучшая из лучших русских женщин, вырастили сироту погибшего солдата. Клавдия Павловна, наш дом – ваш дом. Катя Турбина была в моем доме, мы не знали, что Катя – сестра Николая и моя дочь. Я подымаю тост за женщину, воспитавшую Катю-Тамару, Мухину-Турбину-Эшба. Я подымаю тост за северное солнце, которое ласково согрело мое сердце, за вас, родная наша Клавдия…
Коля тихо сказал:
– Говорил всего семнадцать минут.
Говорил Яша. Увлекся и подробно изложил основные качества Зоси и как он благодаря Николаю Мухину нашёл свое счастье в Киеве у памятника Богдану Хмельницкому. Яша разошёлся и веселил всех. Хохотали до той минуты, когда, взглянув на часы, убедились – до отхода «Абхазии» ровно двадцать минут. Клавдия Павловна поцеловала Колю, когда уже убирали трап.
В Еснат Эшба необыкновенно важный шёл по молу. Справа Коля, слева Яша. Сейчас он вернется в Акуа и расскажет всем, каких замечательных родственников приобрел. Взглянув на солнце, сказал ему:
– Я чувствовал, сегодня будет очень счастливый день.
Утром двое моряков со шведского лесовоза знакомились с центральным рынком Ломоносовска. Смеясь, демонстрируя любопытство, купили три бутылки кваса и шумно прошлись по мясному ряду. Один из них взглянул на плечистого рубщика мяса, снова рассмеялся. Ах, как весело. Даже вслух произнес: «Квас».
Вечером Гаркушин зашёл в гостиницу «Интурист» к приятелю, служащему камеры хранения. Просто покалякать о том о сем. Те же шведы, покинув ресторан, надевали плащи у гардероба.
Шведы, чуть покачиваясь, шли по проспекту к морю. По другой стороне улицы шёл Гаркушин. Шведы отлично видели его. Один из них, плотный, высокий, свернул в переулок и зашёл в недостроенный одноэтажный дом. Дом этот когда-то начала строить сестра Гаркушина и затем почему-то прекратила. За шведом последовал Гаркушин. Оба спустились в подвал.
Рубщик знал шведа. Хорошо знал. Не раз встречались. Эльмар Трот – доверенное лицо фирмы «Отто Олхастен», его мясистые руки не раз отсчитывали Гаркушину иностранные марки, кроны, доллары в обмен на советские деньги или царские монеты. И всегда Трот презентовал своему клиенту Гаркушину сардины и бутылку коньяку. От вещей Гаркушин отказывался – лишняя морока, носить их не станешь, а продавать не с руки.
Швед Эльмар Трот сообщил – пришёл лесовоз и может взять Маврикия Ка-ширина. Лесовоз уйдет через шесть дней. Завтра в этом же подвале он вручит Гаркушину плащ-пальто и форменную фуражку.
Маврикий Каширин пройдет на корабль вместе с другими, по документам шведского моряка. Тот, кому принадлежат документы, останется на берегу и потом заявит, что в ресторане его обчистили карманники… Пропал бумажник с документами.
