Челтенхэм - [66]

Тут он с кряхтением полез из куртки.

– Владею всеми видами оружия и особенно хорош в поединке на мечах, ученик прославленных авторитетов. Разбираюсь в лошадях и осадных машинах, также недурно танцую и знаком с музыкой, играю как на рояле, так и на клавесине, еще на гитаре, банджо и мандолине, у меня абсолютный слух, я пою и могу обучать пению.

Не прерывая речи, он потащил через голову свитер.

– Еще обучался медицине, лечу людей и животных, знаток анатомии и хирургии, мастер иммерсионного масла и гематоксилина. Знаток каллиграфии – тупоконечное перо, готический и романские шрифты с листа без разметки… Разбираюсь в литературе, современной и всякой иной, сочиняю на заказ лэ – простые и двойные, в манере Гийома де Машо, сонеты по итальянской схеме и всякой иной, то же и рондели – берусь соперничать со Стефаном Маларме и Карлом Орлеанским.

Он распустил ремни, со стуком бросил на стол перевязь с мечами, сел и, постанывая, взялся за сапоги.

– М-м-м… Впрочем, не скрою, что не поклонник куртуазности, как поэтической, так и в прозе, все эти molt tre’s doucement la salue меня нисколько не привлекают, и вообще не люблю гламура. Да, еще говорю и пишу почти на всех европейских языках и единственно, о чем сожалею, это о том, что не могу приветствовать вас на гэльском. Я удовлетворил ваше любопытство? Согласно правилам этого дома? Если да, то как же все-таки вас зовут?

– Вы не одиноки, сэр Ричард, – отвечала хозяйка в задумчивости. – Во всей Шотландии едва ли наберется десяток людей, способных грамотно изъясниться по-гэльски… Я Алисия Джингильда Бэклерхорст, графиня Эдинбургская, колдунья в изгнании.

Сапог выпал у Глостера из рук, удивительная нижняя губа оторопело повисла, а брови поднялись знаменитым «домиком», пустив по лбу три глубокие складки.

– Леди Алисия, не шутите так, – попросил Ричард. – Быть не может. Вы действительно сестра великого завоевателя Шелла Бэклерхорста?

Хозяйка залилась очень милым смехом.

– Вы и впрямь начитались рыцарских романов, сэр Ричард. Мой брат – французский ботаник, он там обучался разным философиям и классификациям. Шелл умеет держать в руках увеличительное стекло, но вряд ли что-то еще.

– Дайте срок, – пробормотал Ричард.

Он встал, выставил вперед одну ногу в носке, вторую немного согнул в колене, правую руку приложил к сердцу, левую, растопырив пальцы, отнес в сторону, подбородок же картинно уронил на грудь.

– Ваше сиятельство. Ричард Плантагенет, герцог Глостерский, граф Йоркский, ваш покорный слуга.

Джингильда немного помолчала, потом со вздохом произнесла:

– Первое представление мне понравилось больше.

Появилась девушка с подносом, на котором шипела яичница с беконом, салат, бутылка и пузатый бокал. Глостер навалился на еду, соблюдая, однако, всю возможную учтивость.

– Леди Алисия, откройте тайну, какое же изгнание держит в этой глуши племянницу шотландского короля? Как такое возможно?

Она снова вздохнула.

– Увы, мой дядя совсем не в той степени король, как бы нам всем хотелось… У нас кто не Гамильтон – тот не король, кто не Аргайл – тот тоже не король… А причина очень простая – указ Стюарта: колдуньи не могут жить в Эдинбурге больше полугода подряд… Такая глупость. Собственно, речь идет о шести лунных месяцах, но это не меняет дела. А эти горы я люблю… даже в такое время.

Тут Алисия Джингильда достаточно кокетливо подперла голову рукой и перешла к атаке.

– Откройтесь и вы мне, сэр Ричард. Сознайтесь, какая же тайная цель привела в нашу, как вы сказали, глушь сына великого регента и обладателя стольких талантов?

– О, я попадаю в чрезвычайно неловкое положение, леди Алисия… Нет, Джингильда мне нравится больше, если позволите. Я растерян и не знаю, что говорить, все так неожиданно…

– Скажите правду, сэр Ричард. Из любопытства я даже готова немножко пойти против своего патриотизма… если, конечно, вы не оставили за порогом целое английское войско.

– Правду… Хорошо. Но обещайте, леди Джингильда, выслушать потом мои объяснения, независимо от того, что я сейчас скажу.

– Торжественно обещаю. Можете налить себе еще для храбрости, все мужчины так делают.

– Да, спасибо… Правда в том, дорогая леди, что цель моего приезда сидит сейчас напротив меня. Есть и другие причины, но это главная.

Джингильда откинулась в своем высоком кресле, закрыв крученым стогом волос полированную сквозную розетку, и широко распахнула глаза.

– Вы опасный человек, сэр Ричард… или опасный фантазер, не знаю, что и думать… И каковы же ваши объяснения?

– Не знаю, как они прозвучат для вас, леди Джингильда. Впрочем, целиком полагаюсь на ваше добросердечие. Я наделен способностью читать древние книги – как мой отец, дед и все в нашем роду…

– То есть вы чернокнижник?

– Можно сказать и так. И вот в этих книгах открылось – уж извините за дурацкую формулировку, – что мне суждено жениться…

Ричард смолк и вновь смущенно поднял свои выразительные брови.

Джингильда по-прежнему внимательно смотрела на него, слегка склонив голову набок. Перед ней, в белой полотняной рубашке с широченными рукавами, расположился юноша с синими трагическими глазами, изломленная правая бровь много выше левой, нос, как топор, пышная шевелюра, неровно поделенная от лба странной залысиной, косая рыжеватая прядь через громадный лоб, острый клин подбородка, голос будто из центра земли, странно подвижная нижняя губа… «Горизонтальное какое-то лицо», – почему-то подумала Джингильда, и дальше ее внутренний голос многозначительно произнес: «Ой-ой-ой».