Человек звезды - [37]

Сюда приходили слепые, и дуб возвращал им зрение. Приходили бесплодные, и у них появлялись дети. В дубе есть дупло, из которого раздается голос, предсказывающий человеку судьбу. Мимо дуба пролегала дорога, по которой в Сибирь гнали каторжников, и женщины из соседних деревень приносили им хлеб, рыбу, яйца и давали целебные желуди. Во время последней войны к дубу сошлись наши мужчины перед отправкой на фронт, и жены являлись сюда, чтобы услышать голос и узнать, кто из мужчин жив, а кто пал смертью храбрых. Если этот дуб спилят, наш народ умрет. Поэтому люди наказали мне приходить к дубу и не давать ему умереть. Я взываю к духам неба и земли, чтобы они разбудили дуб, но на нем не появляются листья. Я позвал вас на помощь, чтобы вы своими тайными знаниями помогли мне разбудить священное дерево.

Василий Васильев поднял кожаный, белый, как луна, бубен. Подпрыгнул на одной ноге, тряхнув медвежьей шкурой. Подпрыгнул на другой, колыхнув рябые ястребиные перья на голове. Бубенцы звенели, рассыпая в воздухе мелкое серебро. Он мощно ударил в бубен, посылая к дубу тугой, гудящий звук, который проник в деревянную толщу. Из черного дупла стали вылетать совы, одна за другой. Выпадали мягкими клубками, дико вспыхивали золотыми глазами, раскрывали крылья и летели к лесу, издавая тонкие печальные вопли.

Шаман скакал, отаптывая дуб, гудел бубном, окружая дерево звоном, от которого трепетала в ветвях синева. Из другого дупла вылетел рой диких пчел, закружился туманным облаком, вытянулся, как веретено, и умчался. Слабо пахнуло медом.

Шаман грохотал бубном, вращался на месте, ударяя пятками землю. Казалось, он ввинчивается в глубину, погружается в сплетенья корней, уносит во тьму свое косматое облачение. Там, где он только что был, темнела рыхлая яма. А сам он опустился в подземное царство, где обитали духи тьмы. Огромные слепые кроты. Бесцветные студенистые черви. Безглазые рыбы подземных озер. Шаман призывал их звоном, гортанными криками, будил подвластные им стихии. Кроты и черви рыхлили под дубом почву. Рыбы гнали волны подземных озер, омывали иссохшие корни. Садовников видел, как влага поднимается по иссохшему дереву, умягчает кору, стремится достичь сморщенных почек, где притаились омертвелые листья.

Но сил колдуна не хватало. Воды отступали, уходили из корней дерева.

Шаман вылез из ямы и, сотрясая бубен, взлетел в небо, к духам света, выкликая их из лазури. Прозрачных птиц со стеклянными крыльями. Сверкающих бабочек, похожих на радуги. Крылатых коней, покрытых зеркальными перьями. Вместе с шаманом они кружили над дубом, изливая на него потоки света, вонзая лучи в древесные морщины, окружая дерево зеркальными молниями. Но сил колдуна не хватало. Духи улетели, а Василий Васильев опустился сквозь омертвелые ветки.

Грудь его дрожала. Глаза закатились. По лицу лился пот. Казалось, он умирает. Но он продолжал скакать, бил в бубен, словно боялся, что вибрации мира умолкнут, дерево никогда не проснется, и его народ исчезнет с лица земли.

Садовников видел, как все это волновало Веру. Она трепетала. Порывалась кинуться на помощь шаману. Закрывала руками лицо. Что-то шептала. И когда Василий Васильев упал без сил, продолжая бить о колено бубном, и звуки раздавались все реже и тише, Вера, подхватывая умирающий танец, порхнула к дереву. Босая и белоногая, полетела, успев накинуть на сухую ветку прозрачный платок. Длинными летящими прыжками она обежала дуб, словно провела вокруг него невидимый круг. Взлетала, образуя вихрь воздуха, шелка развеянных темных волос. Мягко опускалась, доставая волосами травы. Ее руки плескались, как крылья, и, казалось, она летит. Ноги упруго отталкивались, и она ныряла ввысь, в свет, в сплетение ветвей. А потом ее босые стопы скакали по древним корням, которые вздрагивали от ее нежных прикосновений.

Садовников хотел понять природу ее танца. Иногда это была пластика классического балета, и она выглядела балериной, танцующей среди золоченых лож театра. Но потом она начинала струиться, трепетать, превращаясь в пламя, как испанская танцовщица. И вдруг страстно, пылко, вращая бедрами, ударяя пятками в землю, становилась африканской жрицей, плесками рук и ног взывающей к божеству. Он любовался, восхищался. В этой измученной женщине, которую он вырвал из бездны, открылось столько жизненных сил, грации, красоты. Она пролетала мимо него, и он заметил, как на щеках у нее горит легкий румянец, а глаза закрыты, словно она танцует во сне.

Она устала, подбежала к дереву и приникла к нему, обнимая корявый ствол тонкими руками.

Садовников чувствовал, как бурлит вокруг дерева взволнованный мир. Как омывают его энергии подземной воды и небесного света. Но не хватало земных усилий, чтобы победить смерть и влить в омертвелую материю дух жизни вечной.

Садовников шагнул в стеклянные волны света. Приблизился к дубу и припал к нему, обнимая могучее дерево. Его солнечное сплетение касалось сухой коры.

Он чувствовал нежный ожог там, где материнская пуповина связывала его с плотью исчезнувшей матери. Теперь эта связь превратилась в живое, сберегающее материнское поле. Сочетало его со всем мирозданием, с мерцающим созвездием Льва и голубой звездой 114 Лео. Драгоценная тайна, сокрытая в тайнике сознания, возликовала, ощутив бирюзовое излучение звезды. Огромный, растянутый на тысячи световых лет волновод протянулся от созвездия Льва к Садовникову, который обнимал дуб, а вместе с ним припавшую к дереву танцовщицу. Могучие волны энергии понеслись из космоса, врываясь в Садовникова и через него погружаясь в древесный ствол. Садовников сотрясался от мощных, прилетавших из мироздания волн. Окаменелые древесные соки плавились и текли в глубине ствола. Сухие уродливые ветки разбухали, становились гибкими, порозовели от пропитавшей их влаги. Дуб рокотал и дрожал, в нем бушевали старинные ураганы и ливни, былые весны и зимы. Гудели голоса исчезнувших поколений, звучали молитвы и песнопения.