Человек-Война - [2]
Теперь Феликс приглашал его на юго-восток страны горевшей в аду гражданской войны. Бывшая республика в составе бывшего Союза. Бывшая во всём кроме общей истории и памяти. И те кто с ликующими воплями топтал и рвал на куски эту историю и те кто остался ей верен сошли в бою. Они пока неумело воевали, и по обе стороны требовались профессионалы войны, ее боевые натасканные на убийство псы.
Он перечитал слово в письме "aboriginal" и зло усмехнулся. Большой белый господин нанимает одних аборигенов, чтобы они убивали других. Этот Феликс считает себя большим белым европейским господином? Нет пан, ты не господин, а такой же наемник наркоман, как и любой другой. А может ты пан Феликс идейный? Может тебе в кайф мстить за былые поражения и лить русскую кровь? Ерунда! Просто на этой войне, на этой русской кровушке есть шанс хорошо заработать, а всё остальное это просто бонус, в том числе возможность безнаказанно убивать потомков тех, кто ломал любого врага. Он опять уставился в слово "aboriginal". Ну вот мы и стали туземцами для тех, кто мнит себя европейскими панами. Давно к этому шло. А эта земля его бывшая родина, его мать родом с этих мест. Но мама уже умерла. А так, бывшая, нынешняя, уже плевать. У наемника есть деньги и наркотик войны. Работа есть работа, контракт подписан, аванс получен, теперь его надо отрабатывать. И он отбыл на работу и на эту войну.
Глава вторая
Он был безразличен к лозунгам ради которых пошли на войну добровольцы с обоих сторон. Англичане их называют — cannon fodder" — пушечный корм; французы зовут — chaire a canons — пушечное мясо (фураж). У нас по-разному, пока нужны для войны: "Воины! Добровольцы! Защитим Родину!", после минования необходимости с нескрываемым раздражением и сарказмом в спину: "Да задолбали вы своими проблемами! Вот сейчас всё бросим и будем их решать!" Перед прошлым контрактом дожидаясь в Лондоне отправки по месту работы, он в память о маме, бывшей учительницей английского языка, сходил на пьесу Уильяма Шекспира "Генрих IV" и его несмотря за недостаточное знание классического английского языка поразила ремарка:
"Ничего, они достаточно хороши, чтобы истыкать их копьями; пушечное мясо, пушечное мясо. Яму они заполнят не хуже лучших. Смертные люди, братец, смертные люди!"
Ничего не изменилось, кроме технических способов убийства.
Впрочем, с мясом войны он сводил общение только к необходимому минимуму. Он командовал диверсионно-разведывательной группой. Профессиональные наемные солдаты, по обе стороны, знали его позывной "Снип" в английском варианте "Snipe". Его группа из пяти бойцов состояла из специалистов, у всех это была не первая война. Каждый был мастером в своей области, от подрывников минеров, до специалистов радиотехнической разведки и каждый кроме этого хорошо умел убивать в засаде и в открытой схватке. Имен у них не было, только короткие позывные. Каждый профессионал войны знает, позывной должен быть коротким и информационно нейтральным. Они и были нейтральными, в том смысле, что убивая не испытывали чувства ненависти. Мясник рубит мясо, не ведая чувства жалости и сострадания. Они рубили мясо войны.
Близится полдень. Август. Жара. Горит пшеничное поле. Залпами бьют реактивные установки, долбит ствольная артиллерия, воют мины, горит на оборонительных позициях мясо войны — добровольцы. Идут в атаку танки, БМП и БТРы по ним бьют из всех средств ПТО от современных гранатометов до противотанковых ружей второй мировой, горят машины в них гибнут экипажи, иссеченная автоматным и пулеметным огнем падает идущая за техникой пехота. Рвется на куски и горит мясо войны. Срезанные пулями и осколками падают обожженные колосья пшеницы. Поле смерти, поле войны, поле боя, поле страданий, поле страха, отчаяния и отваги. Сколько раненых крикнут: "Мама! Мамочка, спаси меня!", а сколько даже крикнуть не успеет? Сколько бойцов с обеих сторон проклянут войну, друг и друга, а сколько станут наркоманами войны? Никто не знает, да и не хочет знать. Идет бой, война жадно пожирает свои жертвы.
А Снип и его ДРГ в стороне, вне линии огня, вне соприкосновения сторон. Сейчас их задача вести корректировку огня РСЗО, а следующей ночью они пойдут взрывать уцелевшую технику, убивать выжившие экипажи, захватывать и допрашивать пленных, сеять панику в тылу. Другие ДРГ этой ночью будут работать на коммуникациях противника, рвать их на части, иногда буквально.
Снип по рации условным кодом сообщил командиру расчетов реактивных установок корректировочные данные. И тут же смена позиции. Пока их запеленгованное место сообщат противнику, пока тот передаст команду накрыть корректировщиков артиллерийским или минометным огнем, они будут уже в другом месте. За всё время участия в боевых действий в его группе раненых и убитых не было.
Бьет "Град", залп, полное накрытие, воюют раненые, безмолвно лежат убитые, дымит покореженная техника. Хорошая работа. Тот кто командует расчетами установок РСЗО тоже профессионал. Горит, истекает кровью земля. Смрад от горевшей пшеницы, от обугленных тел мертвых, от подбитой чадящей соляркой бронетехники, запах войны. А они уходят на новый наблюдательный пункт.
Это была война, и мы все на ней были далеко не ангелами и совсем не образцовыми героями. Осталось только добавить, что этот рассказ не исповедь и мне не нужно отпущение грехов.
Как-то раз одуревшие с голодухи десантники старательно опустошили местную дынную бахчу, и афганские крестьяне не преминули тотчас пожаловаться командованию. Чтобы замять инцидент, убытки дехканам компенсировали большой партией армейского сухпайка. Спустя некоторое время «Голос Америки» сообщил, что «рашен коммандос травят мирное население Афганистана бактериологическим оружием». Весь гарнизон сутки по земле катался от смеха… Война, как ни странно, это не только страх, смерть, кровь. Это еще и забавные, веселые, невероятные истории, которые случались с нашими бойцами и поддерживали в них светлую надежду на то, что война закончится, придет долгожданный мир и они вернутся домой живыми…
Вещь трогает до слез. Равиль Бикбаев сумел рассказать о пережитом столь искренне, с такой сердечной болью, что не откликнуться на запечатленное им невозможно. Это еще один взгляд на Афганскую войну, возможно, самый откровенный, направленный на безвинных жертв, исполнителей чьего-то дурного приказа, – на солдат, подчас первогодок, брошенных почти сразу после призыва на передовую, во враждебные, раскаленные афганские горы.Автор служил в составе десантно-штурмовой бригады, а десантникам доставалось самое трудное… Бикбаев не скупится на эмоции, сообщает подробности разнообразного характера, показывает специфику образа мыслей отчаянных парней-десантников.Преодолевая неустроенность быта, унижения дедовщины, принимая участие в боевых операциях, в засадах, в рейдах, герой-рассказчик мужает, взрослеет, мудреет, превращается из раздолбая в отца-командира, берет на себя ответственность за жизни ребят доверенного ему взвода.
Это была война, и мы все на ней были далеко не ангелами и совсем не образцовыми героями. Осталось только добавить, что этот рассказ не исповедь и мне не нужно отпущение грехов.
Из переписки с читателями:Вопрос: Этот роман случайно не о писателе Иване Ефремове? Ответ: Все что изложено, в данном повествовании является авторским вымыслом, а любое сходство с реальными событиями и людьми - совпадением.
Черная молния. Тень буревестника. Это повесть об уже искрящимся напряжении между властью и обществом. Это рассказ об этнических проблемах нашей страны. Это рассказ о людях по обе стороны назревающего конфликта. Автор не претендует на истину в последней инстанции и будет очень рад, если все персонажи данного произведения ошибаются в своих оценках. Время покажет кто есть кто… Желаю всем мира и благополучия.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.