Человек в витрине - [54]

Усач не обратил на него никакого внимания.

— Хотите кофе? — спросил он у Гунарстранны. — А Мозеса не слушайте. — Он кивком указал на ржущего товарища. — Он псих.

— Совсем спятил, — сказал мышеподобный очкарик.

— До хрустящей корочки, — продолжал Мозес.

Усач внимательно посмотрел на Мозеса:

— О чем ты там бормочешь? Никто ни слова не понимает! — Он жестом указал на Гунарстранну.

Последний решил, что не мешает и представиться.

— Инспектор полиции Гунарстранна, — сказал он. — Отдел убийств.

— Ах ты, дьявол! — ответил усач, снова ухмыляясь.

— Сварить в кипящем масле, — как ни в чем не бывало продолжал Мозес.

Мышеподобный громко захихикал и хлопнул себя по бедру.

— Сварить в кипящем масле, ну надо же! — повторил он. — С макаронами!

— Нет, — возразил Мозес, — лучше замариновать! Положить в бочку с рыбьим жиром и засолить в позиции «шестьдесят девять».

— Мозес тут придумывает самые невероятные рецепты приготовления трески, — пояснил усач. Обратившись к Мозесу, он приказал: — Возьми себя в руки, полудурок!

— Придумай на обед что-нибудь еще, — посоветовал мышеподобный.

— Кто-нибудь из вас знает Юнни Стокмо?

— Юнни Стокмо — мой отец, — признался усач, снимая бейсболку. Под ней оказалась блестящая плешь, окаймленная венчиком седых волос, стянутых сзади в конский хвост.

— Мне нужно срочно переговорить с вашим отцом, — сказал Гунарстранна.

— Понятно, — кивнул Стокмо-младший. — Вот только жаль, он не может. Что скажешь, Мозес?

— Он у себя на хуторе засел, — хихикнул Мозес.

— Ну ты и псих. — Усач покачал головой и повернулся на стуле в сторону Гунарстранны. — Как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного и психа на языке.

— Где находится этот хутор? — негромко спросил Гунарстранна.

Стокмо-младший взял со стола газету.

— А на фото вы выглядите моложе, — заметил он, тыча пальцем в первую полосу.

Гунарстранна задумчиво разглядывал свой снимок.

— Здесь вы еще с волосами, — продолжал Стокмо-младший.

Гунарстранне ужасно не нравился тот снимок, который вечно помещали в газетах. Его сфотографировали сразу после отпуска, который он проводил на юге Европы. На снимке он насупился, как идиот. Лицо обгорело, он был красный как рак, с большими мешками под глазами. Из-за невысокого роста приходилось смотреть в объектив снизу вверх.

— Где тот хутор? — властно повторил он.

— Знаете Бендика Флеминга? — поинтересовался усач, вместо ответа.

Гунарстранна медленно кивнул.

— Он передает вам привет, — сообщил усач.

Гунарстранна немного оживился:

— Да, давненько мы с ним не виделись… Когда же… В девяносто втором? А потом он вроде сел на пару лет…

— С памятью у вас все в порядке, — похвалил его мышеподобный, доставая из своих запасов бутерброд. Он откусил большой кусок и принялся задумчиво жевать.

— Ну и как там Бендик? — спросил Гунарстранна.

— Много пьет.

Гунарстранна покачал головой:

— Нехорошо!

— Зато он больше не буянит, когда напивается. Он смеется.

— Уж лучше смеяться, чем убивать людей, — заметил Гунарстранна. — Вы тоже передавайте ему привет… — Он откашлялся. Все трое посмотрели на него в упор. — Разве у вашего отца нет телефона? — спросил он у усача.

— Есть мобильник, но он его выключил.

— Почему он выключил мобильник?

— Наверное, боится, что вы позвоните. — Усач ухмыльнулся.

— Где находится тот хутор? — повторил Гунарстранна, приказывая себе держаться.

Человек по имени Мозес соскочил со стола, на котором сидел, и ткнул пальцем в застекленную фотографию на стене — вид с высоты птичьего полета:

— Вон там. — Он ухмыльнулся своему начальнику, сидящему за столом.

Гунарстранна посмотрел на часы. Совсем скоро он идет в ресторан. Опаздывать неприлично… Для экономии времени он попросил Стокмо-младшего, если тот не против, нарисовать ему карту.

* * *

Два часа спустя он входил в ресторан «Ханскен». Туве Гранос уже сидела за столиком и в ожидании читала книгу.

Впервые они с Туве встретились совсем не наедине; они познакомились на заседании местного общества садоводов. Согласно объявлению на листовках, рассылаемых жителям их квартала, темой заседания должны были стать лилии. Гунарстранна лично знал докладчика, — ему не хотелось лишний раз видеться с ним. Кроме того, он сомневался, что тот способен научить его чему-то новому. Наверное, в тот вечер он бы остался дома, если бы за несколько часов до начала ему не позвонил председатель и не напомнил о заседании. Старый Бёрен, который должен был читать доклад о лилиях, раньше служил в министерстве юстиции и потому держался очень надменно. Ему нравилось провоцировать Гунарстранну на мелкие стычки из-за растений и приемов агротехники.

Гунарстранна пытался отказаться. Сказал, что плохо себя чувствует; напомнил, что уже подписался на журнал, издаваемый обществом. Его уже давно пытались уговорить вступить в общество садоводов, но он сразу дал понять, что об этом не может быть и речи. Правда, месяц назад он согласился выступить перед садоводами с лекцией о растениях — индикаторах известковых почв и даже показал слайды.

В конце концов Гунарстранна все же пришел в спортзал местной школы. Вдоль стен с деревянными станками расставили пластмассовые складные столы и стулья. Он вошел через пожарный выход, кивнул нескольким знакомым и устремился к свободному столику в самом дальнем углу. Почти все члены общества приходили на заседания парами. Одиночество не очень тяготило Гунарстранну; лишь бы очутиться подальше от Бёрена, напыщенного отставника, обожающего слушать собственный голос. Он встревоженно поглядывал в сторону входа, когда вдруг вид ему загородила чья-то рука с кофейником.