Человек в системе - [18]

Здравый смысл, устройство мира и человеческие проблемы оказались изрядно разделены. Философия занялась прежде всего самой собой, любимой и важной.

Если из философского труда невозможно понять, в чем смысл и причина существования сволочей и героев, счастья и горя, справедливости и вражды, и вообще почему мы творим то, что творим, — это, наверное, не совсем философия. Это некие там были разговоры о частных и специальных вопросах. Больному без медицинского образования бессмысленно читать учебник анатомии или биохимии в надежде исцелиться от своего недуга. Они необходимы врачам.

Часть любой системы всегда работает на самообеспечение всей системы. Хоть в государстве, хоть в армии, хоть в любой фирме: надо обеспечивать своих сотрудников едой, кровом, транспортом и т. д. По мере бюрократизации любой социальной системы все большая часть ее действий направлена на поддержание и развитие собственной деятельности. По достижении пика эффективности, по достижении оптимального баланса расходов на внутреннюю и внешнепродуктивную деятельность — наступает дегенерация системы, дополнительные расходы дают все меньшую отдачу наружу, все более потребляются внутри самой системы. И вот уже система работает сама на себя: все силы и средства идут на поддержание своей деятельности без всякой пользы посторонним.

С философией за последние пару сотен лет произошло нечто аналогичное. Все больший объем работ по самопознанию и саморазвитию, углублению и расширению старых и все новых течений и подходов.

Академическая философия разрастается в академическом пространстве, в котором уже почти неразличима нормальная человеческая проблематика. Философия достигла необыкновенной глубины и изощренности в познании себя.

Это ужасно напоминает старый фантастический рассказ про робота-зазнайку, который увлечен перед зеркалом сложностью и гармонией своего устройства, будучи изначально создан как автоматическая открывалка для пива.

….

(Заметка на обороте:) Социология и эволюционизм определили генеральный курс философии XX века — среди реликтовых самокопаний посттерминологии и игр в бисер, сплывающих с туманом в прошлое. Европейский позитивизм преобразовался в американский прагматизм и направленно отвердел до инструментализма. Младшие уходят дальше: американцы начали последними. Н-ну, потом франкфуртская школа в тридцатые переехала в США, и эстафетную палочку употребили в непотребные действия.

И однако — и чтобы ты знал:

Философия — это ответы на главные вопросы твоей жизни, и именно твоей.

Все остальное — это второй эшелон философии, вспомогательные устройства, обеспечивающие механизмы, обозная команда, административно-хозяйственная часть, материально- техническое снабжение и медицинская помощь. Тысяча человек тридцати специальностей в сотне грузовиков носят эмблемы танкистов, но только восемьдесят бойцов в экипажах двадцати машин и есть собственно танковый полк. М-да — ордена тыловики хватают ловчее.

Главное — как же устроен этот мир, в связи с чем мы вписаны в него именно так, и какой в этом смысл.

А если вам пытаются пудрить мозги — это или парфюмер, или кондитер.

Глава вторая Удача на одного Молитва и невезение

О том, почему если везет в картах — не везет в любви, а все наши желания и поступки — в общем предугаданы и предначертаны, как единые законы единого Мира, действующего через нас.

СУЕВЕРИЕ

Покуда Френсис Бэкон не сформулировал: «Знание — сила», никто особенно и не собирался сомневаться в могуществе потусторонних сил — они же Высшие и т. п. Настал век рационализма, грянула эпоха Просвещения, святой церкви припомнили инквизицию и аутодофе, светлые головы стали возводить Храм Науки и погнали Бога оттуда вон. Есть только законы Природы, которые мы можем постичь своей головой себе на пользу. Знание смеялось над Верой.

Наполеон, артиллерист и шахматист, твердо знал, что Бог на стороне больших батальонов.

Попа звали к больному тогда, когда врач объявлял медицину бессильной и пора было облегчать душу покаянием.

Молитва приобрела характер причитания из ряда вдохновенных междометий. Она уподобилась ругани с обратным знаком: отвести душу в словах и интонациях.

И однако… Боялись перешедшей дорогу черной кошки, и сплевывали трижды через левое плечо от сглаза, и избегали вернуться с начала пути за забытой вещью домой — не повезет в походе, а уж если возвращались — то старались поздороваться со своим отражением в зеркале… И вообще перечень примет на все случаи жизни должен составить огромный том.

Марк Галлай развеивал суеверие летчиков-испытателей: «Просто в старом обмятом комбинезоне комфортнее себя чувствуешь и ничто не отвлекает в полете, на крыло всегда встаешь с левой ноги, потому что иначе элементарно неудобно, а «амулет» в кармане — не более чем дань памяти и сентиментальности, который добавляет каплю уверенности в благополучном исходе полета, что всегда невредно».

И однако:

Если сначала, набирая силы и мощь, наука развеивала все больше суеверий! То позднее, расширяя сферу познания, — наука переводила все больше суеверий на поле науки!

Метеорология подтвердила массу «народных примет». Метеозависимые люди перестали служить предметом насмешки фанатов кабинетной науки. Ломота в месте старых ран и переломов, головная боль, — признак перемены погоды более верный, чем спутниковая фотосъемка и компьютерное моделирование циклонов. Такие дела. То есть. Рукотворные приборы менее чувствительны, чем нерукотворное явление природы — живой организм. Ну, он и посложнее будет. И регулируется потоньше.