Человек в саване - [25]

— Барин приказал ее ночью запрячь и на передний двор вывести… Привяжи, говорит, ее к воротам, а сам постой… Может, рано ехать надо будет… Барыня хворает…

— Ну, а если бы вы оставили лошадь на заднем дворе у конюшни, куда бы вы пошли?..

— К себе… Спать бы лег…

— И не могли бы очутиться в коридорчике у комнаты убитой?

— Да зачем же я туда бы пошел?..

Следователь несколько секунд молчал, что-то чертя пером на бумаге.

— Вы точно помните, что когда убийца влезал в окно, у него что-нибудь было в руках?..

— Помню. Топор был…

— А когда вы были в коридоре и он выходил из комнаты, у него в руках ничего не было? Вы, кажется, так раньше показывали.

— Так… Ничего не было…

— Он пошел к себе в комнату?

— Да. К себе…

— Вы сейчас же вошли в дом, как услышали со двора крики?

— Сейчас же..

— Барина около комнаты убитой не было?

— Не было…

— А кто же вам сказал, что надо ехать за становым?

— Барин.

— А где же вы его увидели?

— Стою я в коридорчике… Прошло с четверть часа, а потом слышу, барин выходит из своей комнаты, идет ко мне, увидел и говорит…

— Удивился он, когда увидел вас?

— Да не знаю, ничего, кажется…

— Ну, что же он сказал?

— На, говорит, Николай, письмо… Отвези его скорее в село к становому… В доме несчастье…

— Погодите… Вы были в коридорчике у двери в комнату убитой, когда в комнате был Агнатов?

— Так точно…

— За это время, пока Агнатов был там в комнате, никто не входил?

— Никто.

— А в промежуток времени, когда Агнатов вышел, а Медынин увидел вас, тоже никто не входил туда?

— Никто…

— Значит, Медынин сказал вам о несчастье Б доме, выйдя из своей комнаты?..

— Да, из своей…

— Хорошо… Когда вы уехали, значит, в доме остались Агнатов и Медынин…

— Да.

— Что делал Медынин в то время, когда вы уезжали?..

— Барин стоял на террасе и смотрел, как я уезжаю…

— Долго смотрел?

— Не помню уж, ваша милость…

— Так, так!.. Ну, а в то время, когда он смотрел на вас с террасы, никто не мог снова пробраться в комнату?

— Нет, не пройдешь… Дверь-то с террасой рядом…

Следователь начертил что-то на бумажке и подал Николаю.

— Так расположено?

Николай посмотрел на бумажку и кивнул толовой.

— Теперь скажите мне, — спросил следователь, — когда стражники приехали, ворота за ними вы закрывали?

— Становой велел. Запер.

— А когда они уводили Агнатова, ворота-то заперты были?

— Ворота? — переспросил Николай и вдруг с изумлением посмотрел на следователя. — Ворота-то ведь в это время открыты были…

— А из комнаты кто-нибудь выходил?

— Из комнаты?… Барин только куда-то ходил… А больше никто…

— Вы свободны, — сказал следователь, — можете идти… Нет, нет, не в приемную… Опять в ту комнату и пошлите мне девочку…

— До свидания, господин следователь…

Стоя за дверью и вслушиваясь в каждое слово, произнесенное в кабинете, я совершенно терял голову. Что могли дать эти показания, раз они в конце концов сводились к тому, что убил все-таки — я. Я выходил из комнаты, меня нашли окровавленным, мой топор…

— Войди, войди, — донесся до меня ласковый голос следователя, — иди сюда, малютка…

Он поднялся с кресла, подошел к вошедшей девочке и погладил се по голове. Насколько я мог заметить, в течение нескольких дней, когда я не видел ее, Валя еще больше побледнела и детское личико сделалось каким-то скорбно-серьезным…

— Грустишь, Валя? — спросил следователь.

Валя отвернулась и заплакала.

— Ну, не плачь, детка… Я не буду тебя волновать… Скажи, Валя, ты знаешь, где мама прятала бриллианты?

— Знаю, — сквозь слезы отвечала девочка.

— Где?..

— У себя в комоде, в верхнем ящике.

— Он был заперт?

— Да.

— А у кого был ключ?

— Ключи были у мамочки и у доктора.

— Почему ты думаешь, что у доктора, детка?

— А потому, что когда мы приехали и мама потеряла какой-то ключ, доктор сказал ей, мамочке, что если потеряет, то у него есть другие…

— В эту ночь мама тоже заперла комод?

— Да.

— А куда она дела ключ от него?..

— Как и всегда, — отдала перед сном мне… Она всегда говорила, что боится, когда ключи с ней…

— А что сделала ты с ним, Валя? — быстро спросил следователь. — Где он?

— А разве он нужен?

— Неужели он у тебя?

— Я думала, что ведь это воры лезут к мамочке и убежала с ним, — покраснела Валя.

— Значит, ключа в комнате не осталось?

— Нет.

— Странно, — сказал следователь, повертывая голову в мою сторону, — а ведь комод не взломан, а открыт ключом… Ну, прощай, детка…

Валя ушла.

В эту же минуту следователь подошел к моей двери и позвал меня.

— Все слышали?

— Все, — кивнул я головой.

— Что же скажете?

— Что я скажу? — горько сорвалось у меня. — Что все эти люди, которые были здесь, считают меня убийцей… Что, положа руку на сердце, Николай может поклясться, что видел, как я вхожу в комнату убитой; Валя видела меня почти в момент убийства; Медынин может подтвердить, что он видел кровь на моих руках… Словом, что я убийца, убийца, убийца…

Я с каким-то озлоблением повторял это слово, чувствуя, что оно, как молот, бьет меня по голове.

— И они не ошибутся, — грустно сказал следователь.

— Что убийца — я?

— Да, — так же ответил он, — суду не часто приходится иметь дело с такими загадочными убийствами по приказанию сильной воли слабой… Убийства, жертвой которого очутились вы…

— Значит, я убийца, — тупо повторял я, — меня отправят на каторгу…