Человек в коричневом костюме - [15]

«Кроме того, она иностранка, что еще хуже», — мрачно продолжал Пейджет.

Думаю, он опять прав. Если убийство женщины в вашем доме подрывает вашу репутацию, то дело становится еще более сомнительным, если она иностранка. Вдруг меня поразила другая мысль.

«Боже мой! — воскликнул я. — Надеюсь происшедшее не выведет из душевного равновесия Каролину».

Каролина — дама, которая мне готовит. Между прочим, она жена моего садовника. Какая она жена, мне неизвестно, но кухарка — превосходная. Джеймс, напротив, плохой садовник, но я разрешаю ему бездельничать и предоставляю сторожку для жилья исключительно ради стряпни Каролины.

— Не думаю, что она теперь захочет остаться, — сказал Пейджет.

— Вы всегда умели меня ободрить, — заметил я.

Кажется, придется возвращаться в Англию. Пейджет явно имеет это в виду. А кроме того, нужно еще успокоить Каролину.

Три дня спустя

Мне кажется невероятным, что люди, имеющие возможность покинуть Англию зимой, остаются здесь! Климат просто отвратительный. Как надоели эти хлопоты. Агенты по сдаче домов говорят, что теперь, после всей шумихи, будет практически невозможно сдать Милл-Хаус. Каролину удалось успокоить, предложив двойное жалованье. Мы могли бы с тем же успехом послать ей телеграмму из Канна. В сущности, как я и утверждал все время, нам совершенно ни к чему было приезжать. Завтра я отправляюсь обратно.

День спустя

Произошло несколько весьма удивительных событий. Начнем с того, что я встретил Огастаса Милрея, наиболее совершенный образец старого осла, представленный в нынешнем правительстве. С дипломатической скрытностью он отозвал меня в клубе в тихий уголок. Он много говорил о Южной Африке и промышленной ситуации там. Об усиливающихся слухах о забастовке на Ранде. О ее тайных мотивах. Я слушал как мог терпеливо. Наконец он перешел на шепот и сообщил, что есть некие документы, которые необходимо передать в руки генерала Смэтса[2].

— Несомненно, вы совершенно правы, — сказал я, подавляя зевоту.

— Но как мы ему их доставим? Наше положение в этом деле очень щекотливое.

— Разве почта не подойдет? — спросил я бодро. — Наклейте на пакет марку за два пенни и опустите его в ближайший почтовый ящик.

Мое предложение, кажется, весьма шокировало его.

— Мой дорогой Педлер! Послать обычной почтой! Для меня всегда было тайной, зачем правительство нанимает королевских курьеров и уделяет такое внимание своим конфиденциальным документам.

— Если вам не нравится почта, пошлите одного из ваших молодых людей. Он получит удовольствие от поездки.

— Невозможно, — сказал Милрей, старчески покачав головой. — На то есть причины, мой дорогой Педлер, уверяю вас, есть причины.

— Что ж, — произнес я, вставая, — все это очень интересно, но мне надо идти…

— Одну минуту, мой дорогой Педлер, одну минуту, прошу вас. Скажите мне по секрету, разве вы сами вскоре не собираетесь посетить Южную Африку? У вас обширные интересы в Родезии, я знаю, а вопрос о ее вступлении в Союз живо интересует вас.

— Да, я думал поехать туда примерно через месяц.

— Не могли бы вы перенести отъезд на более ранний срок? На этот месяц. А лучше на эту неделю.

— Могу, — сказал я, разглядывая его с некоторым любопытством, — Но мне не кажется, что я испытываю подобное желание.

— Вы оказали бы правительству большую услугу, очень большую услугу. И оно.., не останется в долгу.

— Вы хотите сказать, что я должен сыграть роль почтальона?

— Вот именно. Вы не занимаете официального положения. Ваша поездка будет выглядеть естественно. Все пройдет замечательно.

— Что ж, — сказал я в раздумье, — не возражаю.

Единственно чего мне очень хочется, так это как можно скорее снова выбраться из Англии.

— Вы найдете климат Южной Африки восхитительным, просто восхитительным.

— Мой дорогой, мне все известно о ее климате. Я был там незадолго до войны.

— Премного вам обязан, Педлер. Я пришлю вам пакет с курьером. Передайте в собственные руки генерала Смэтса, понимаете? «Килморден касл» отплывает в субботу, это весьма приличное судно.

Я немного прошел с ним вместе по Пэлл-Мэлл перед тем, как мы расстались. Он с жаром потряс мне руку и опять экспансивно поблагодарил меня. Я отправился домой, размышляя об окольных путях правительственной политики.

Следующим вечером Джарвис, мой дворецкий, сообщил мне, что некий джентльмен хочет видеть меня по личному делу, но отказывается назвать свое имя. Я всегда быстро узнаю назойливых страховых агентов, поэтому велел Джарвису сказать, что не могу принять его. К сожалению, Ги Пейджет, который в виде исключения был действительно нужен, лежал в постели с приступом холецистита Эти усердные молодые люди со слабыми желудками всегда подвержены таким приступам.

Джарвис вернулся.

«Джентльмен просил сказать вам, сэр Юстас, что он от мистера Милрея».

Дело предстало в другом свете. Через несколько минут я принимал моего посетителя в библиотеке. Это был крепкий, сильно загорелый молодой человек. От уголка глаза через всю щеку по диагонали спускался шрам, портивший красивые, хотя и несколько резкие, черты ею лица.

— Да, — сказал я, — что вам угодно?

— Мистер Милрей прислал меня к вам, сэр Юстас. Я буду сопровождать вас в Южную Африку в качестве секретаря.