Человек в движении - [76]

Нам много раз приходилось слышать, что эта страна занимает ведущее место в мире в области разработки новых методов лечения травм спинного мозга, однако во время посещений больниц и реабилитационных центров, куда нас возили наши хозяева, мы в основном видели больных с ампутированными конечностями. В лабораториях нам демонстрировали работу с искусственными конечностями, и в этом деле действительно имеется немало замечательных достижений. Мы даже познакомились с Львом Яшиным, легендарным в прошлом вратарем московского «Динамо», которому сделали искусственную ногу, после того, как он потерял собственную в результате заболевания сосудов.

Это было интересно, но, когда я задал вопрос о состоянии спорта для инвалидов на колясках, мне ответили, что в Советском Союзе этим не занимаются и в обозримом будущем заниматься не собираются. Оказывается, все дело в приоритетах. Так где же были прикованные к коляскам жители Москвы? Чем они занимались? Мы их так и не увидели.

На другой день мы отправились на Красную площадь и позировали перед фотокамерами на фоне храма Василия Блаженного. Было сыро и холодно, и все-таки я сидел здесь и фотографировался в различных футболках с символами шестнадцати различных корпораций-спонсоров. Меня фотографируют, я переодеваю рубашку, еще снимок — новая рубашка. Удивленных физиономий там, поверьте мне, хватало. Должно быть, русские подумали, что мы какие-то сумасшедшие.

Потом мы с Амандой совершили небольшую туристскую прогулку неподалеку от площади, я ехал на коляске и вызывал у окружающих изумленные взгляды, словно никто из них не видел человека в кресле-каталке. На меня глазели, будто я пришелец из космоса. Когда мы увидели людей, которые ели мороженое в стаканчиках, то решили проследить, где они его взяли, по количеству мороженого в стаканчиках, которые они держали в руках. Чем больше содержимого в стаканчике, тем ближе к продавцу. И мы нашли его — как раз когда он продал последнее мороженое. Мы поболтались там взад-вперед, пока не появился другой продавец. Аманда понаблюдала, как и чем ему платят, чтобы понять, сколько ему надо дать русских монет, а потом мы поплелись назад к гостинице.

Вот, собственно, и все, что у нас было в Москве: никакого организованного пробега с местными инвалидами на колясках, никаких признаков присутствия людей в колясках где бы то ни было, никаких признаков проявления особого внимания к проблемам реабилитации спинальных больных.

И опять-таки мы плохо поработали в смысле предварительного оповещения. Если бы у русских было больше информации о нас и времени на подготовку, они могли бы разрешить нам совершить пробег по Москве или встретиться с кем-нибудь из местных больных с повреждением позвоночника. Как бы там ни было, я уезжал отсюда без сожаления.

Из Москвы мы отправились самолетом в Хельсинки, а оттуда в Гданьск, в Польшу. Как выяснилось позднее, нас ожидал сравнительно легкий маршрут. Ребята отправились из Хельсинки на пароме, прикинув, что в пути смогут отремонтировать наш дом на колесах. Но их так уболтало, что они всю дорогу мучились морской болезнью.

Но вот наконец мы собрались все вместе, готовые снова привести нашего Человека в Движение. Вот только было неясно, как это все будет выглядеть. При нашей нынешней скорости мы никак не могли успеть вернуться домой, чтобы финишировать во время работы выставки «Экспо-86». Итак, мы оказались перед выбором: либо сосредоточить все наши усилия, чтобы завершить турне к намеченной дате — а это означало исключить из нашего маршрута Грецию, Югославию и страны Ближнего Востока, — либо принять за ориентир более реальную дату финиша, скажем где-то в ноябре.

Продолжать гонку по первоначально намеченному маршруту и при этом вовремя успеть к открытию «Экспо» представлялось невозможным. Мысль об этом повергла меня в глубокое уныние.

Сам-то я, конечно, понимал, что, если бы не выбитое плечо и не травма сухожилия бицепса правой руки, я смог бы уложиться в намеченные сроки и при этом пройти дистанцию красиво, одолевая по 70 миль в день, и при этом прийти к финишу в отличной форме и полным сил. Я знал, что руки у меня болят вовсе не из-за того, что нужно крутить колеса по 70 миль в день. Боль в левом плече появилась из-за ослабленного правого плеча. А правое плечо болело из-за травмы, которую я получил еще в самом начале турне.

Если бы я мог стартовать в 1980 или 1981 году, когда у меня, собственно, и зародилась мысль о таком турне, то я был бы в лучшей физической форме, более подготовлен психологически и мне не пришлось бы думать при каждом толчке ободьев, как бы чего еще больше себе не повредить (по нашим подсчетам, я уже совершил к этому времени примерно четыре миллиона толчков).

Следующий отрезок пути — от Польши и до Греции, — предвещал быть нелегким. Я буквально физически это предчувствовал, да и все остальные тоже. Мы только и говорили об этом и постоянно твердили друг другу: только бы добраться до Греции! Сумеем осилить Грецию — и конец всему европейскому отрезку турне, а уж дальше нас ничто не остановит! О’кей, Хансен, а теперь хватит думать об этом — стоп! Все это для слабаков. Ты уже вон куда добрался. И в твоей копилке как-никак 7 тысяч миль. И ты доведешь это дело до конца, сколько бы времени на него ни потребовалось. Итак, за работу, малыш! Думай только об одном — о Греции.