Человек Тусовки - [10]

— Пока что вы оба решили меня надуть. Какие еще раскрутки, какие команды, если есть я? — вставила я свои пять копеек.

Они переглянулись, решили, видимо, что дали лишку, и принялись вовсю меня обхаживать. Да, есть у них небольшой планчик, но это дело далекого будущего, а я готовенькая, меня бери, запускай, и все, в том числе и они, будут рады.

— Я в этом не сомневаюсь, только вы, птенчики, со мной: не шутите, я этого очень не люблю, — сказала я и почувствовала, что сама прилично опьянела, это не входило в мои планы, но завтра язык у меня развязался, и я могу сказать им сейчас все, что думаю.

— Если тебя многие. накалывали, то ЭТО не значит, что мы из их числа, — сказал Жека, пытаясь меня обнять. Но я вывернулась и стала над ним с бокалом в руках.

— Будь спокоен, меня накалывали немногие, — ответила я и хотела добавить: а уж таким двум уродам это никогда, не удастся сделать.

— Я лично не сомневаюсь в этом, ты очень умная и расторопная девушка, — попытался меня поддержать Чика.

Я допила свой ликер и очень хладнокровно отметила, что мне неважно, что он обо мне думает — дура я законченная или очень умненькая, лишь бы они не были трепачами, а сдержали свое слово, тем более, что от них ничего особого не требуется, я почти уже раскручена, меня знают в разных тусовках, но этого мало, нужен экран телевизора, несколько нормальных статей в газете Чикина, которая имеет самый большой тираж и которую фанаты зачитывают до дыр.

Они все выслушали, Чика даже начал звонить на телевидение, но я сказала, — что это напрасный труд, голос у него уже нетрезвый, язык заплетается, лучше продолжить приятную встречу, а все дела отложить на завтра. Мы еще выпили, потом Юрка поставил какую-то итальянскую запись, и мы стали танцевать, конечно же, при поцелуях, он вовсю слюнявил меня, а Жека из-за его спины показывал: хватит, мол, заниматься ерундой, пора пройти в опочивальню. Чикин распалялся все больше, он начал стаскивать с меня кофту, а затем юбку, я не противилась: чем раньше все произойдет, тем лучше. Жека пристроился рядом, и они оба поволокли меня во вторую комнату. Здесь было поприличнее, все-таки почти чистота и, главное, окно занавешено тяжелой бордовой шторой. Уже с дивана я их столкнула, сказала, что мне необходимо принять душ и им тоже не мешало бы. Жека после этих слов пробормотал что-то насчет того, что они не учли мой высокий международный класс, сейчас все будет в полном ажуре. Они оба ввалились в ванную комнату, стали меня купать, оба облились с ног до головы, тут же побросали свои вещи, и мы снова оказались на диване. Я с трудом все это вынесла. Мы вернулись к столу, выпили, закурили. Чика был не в духе. Жека меня подталкивал: «Сделай ему хорошо, я тебя очень прошу, ты сама не представляешь, как это важно для тебя». Ладно уж, выполню твою просьбу, будь он проклят, этот Чика, но он от меня не открутится, напишет статью, да такую, как ему скажу.

— Ладно, пошли со мной, — сказала я Юрке и обняла его за шею, — а ты, Жека, отдохни здесь, он парень стеснительный, он любит целоваться, ему нужны чувства. Ты нам будешь мешать…

И я устроила такой спектакль, какого Юрка в жизни не испытывал, мой лучший френд Мишель после подобного спектакля выложил не традиционные сто, а целых двести баков, сказав при этом, что в его родном Брюсселе такого с ним с роду никто не проделывал. А тут какой-то несчастный, возомнивший себя личностью, Чика. Да я бы к нему на пушечный выстрел не подо- шла, у него, не говоря уже обо всем остальном, денег не хватит даже на то, чтобы поздороваться, а он лезет в постель. Чика едва дышал во время нашего «свидания», время от времени он приговаривал: «Я о тебе напишу…» Это вселяло в меня силы и вдохновение. Может оказаться, что и в самом деле овчинка будет стоить выделки. Он со мной не промахнется, во время последней записи на студии композитор, к которому липли все звезды, сказал: «Из тебя, девочка, может получиться атасный человек, никто даже из самых-самых не требовал такой минимальной дрессуры». Я и в самом деле записалась быстро, у меня хоть понятие было о нотах, в отличие от других, у которых запись одного слова, фразы продолжалась сутками. Но за каждую песню я точно так же, как и, они, выкладывала по пять штук, после чего композитор, преспокойно положивший их в карман, ехал ко мне спать. Он ничем не отличается от Чики, который после публикации получит свои бабки, а все сегодняшнее — бесплатная любовная игра.

Когда мы, пошатываясь, вышли к Жеке, я прочла восхищение в его глазах: «Ты, старушка, молодец, добила Юрку вконец!». Потом я приняла душ, мы еще выпили, и с огромной ленцой я обслужила Жеку.

Чикин в это время сладко подремывал в кресле. Я собиралась уже уйти, как ему неожиданно пришла идея. Я, правда, ничего толком не поняла из его бреда. Чика говорил Жеке, что надо будет попробовать меня во главе этой тусовки, они, конечно, дворовые, угловатые, это и требуется, а что, если вдруг среди них появится фирменная чувиха, то есть я, это будет отвально. К тому же у меня имеются, как ни крути, профессиональный голос и манеры, которые у Верки и ее компании никогда не появятся. Жека тоже ухватился за эту мысль, а я им сказала: «Делайте все, что хотите, я должна быть первой, остальное, мальчики, уже ваши заботы». К полуночи я начала понимать, что из этого дерьма мне не так просто выбраться, они не остановятся, пока не допьют, не дожрут все принесенное мной. Тощие, а аппетит просто волчий, то ли с голодухи, то ли никогда подобного стола не видели. Они продолжали рассуждать о своих планах, Жека стал совать мне в нос красное удостоверение с гербом. Юрка его просил, чтобы он немедленно спрятал это удостоверение, он не хочет потом объясняться в комитете и отвечать за болтуна Жеку, но того было не унять, он кричал, что все у него схвачено, никто не сможет им помешать, иначе потеряет все, что имеет, кого бы это ни касалось.