Человек, ставший Богом. Воскресение - [92]

– Задул хороший ветер, – сказал Андрей. – Нам надо наловить немного свежей рыбы. Все время питаться сушеной рыбой не полезно для здоровья.

– Я так понимаю, что вы просто хотите вернуться в Капернаум, – улыбаясь, сказал Иисус. – Ну что же, возвращайтесь! Я еще немного побуду здесь. Полагаю, что нам придется слушать призывы отомстить за Иоканаана вплоть до самой Иудеи. Я присоединюсь к вам в Капернауме. Ждите меня!

Они спустились с холма. Он видел, как они сели в лодку, выбрали якорь, наполнили корзины хлебом, который захватили с собой, поставили большой парус и взяли влево, держа курс на заходящее солнце.

Иисус остался один. Он вздрогнул. Да, дул свежий ветер, но не он вызвал у Иисуса дрожь. Какая-то сила, дремавшая в нем, пока его окружали люди, пробудилась вопреки воле Иисуса. Он застучал зубами и глубоко вздохнул, пытаясь овладеть своими чувствами. Такого с ним уже давно не случалось, но он знал, что когда-нибудь это вновь случится. Иисус вздрогнул, а его тело забилось в конвульсиях.

– Господи! – молился Иисус. – Я вновь обретаю Тебя, как и прежде. Да будешь Ты благословен! Я люблю Тебя!

Слова из-за дрожи слетали с его уст, словно обрубленные. Но слова ничего не значили. Он хотел сказать «любовь», единственное слово, которое годилось для обозначения этого неумолимого неистовства, так и брызжущего из всех его фибр. С севера набежали низкие облака, похожие на плашки глинистого сланца, и быстро закрыли заходившее солнце. Еще мгновение – и кровавые лучи солнца потекли сквозь просвет в этой траурной пелене. Кровь обагрила темно-свинцовое море, а затем все почернело и берега Капернаума исчезли в неожиданно наступившей ночи. Дрожь утихала по мере того, как приближалась буря. Иисус дышал в унисон с ветром, глубоко, отчаянно. Он больше не сопротивлялся. Он чувствовал себя легким и знал почему: это тревожное и одновременно волнительное ощущение всегда овладевало им, когда он преодолевал земное притяжение. Иисус незаметно для себя поднялся и заскользил к берегу. Молния соединила облака и море. Затем сверкнула еще одна молния, затем еще и еще. Окружающий пейзаж окрасился в мертвенные цвета. Иисус услышал крики. Это был голос мужчины, в отчаянии воскликнувшего:

– Мы сейчас утонем!

Иисус узнал голос Иоанна, а затем услышал еще один голос, распорядившийся убрать парус. Этот голос принадлежал Симону-Петру. Иисус двигался вдоль берега, едва касаясь ногами земли. Перед ним бушевали волны. Он бросился вперед, разрезая гребни, словно плыл поверх волн к лодке, в которой находились его ученики. Они не должны были умереть сейчас, только не сейчас, нет, не сейчас! Рядом сверкнула молния. Пар, поднимавшийся над морской поверхностью, и пена на несколько мгновений закружились в едином вихре. Иисус увидел лодку, совершавшую опасные маневры, когда она не погружалась в мрачную пучину. Сначала Иисус разглядел Симона-Петра и Иоанна. Как и все остальные, они крепко держались за ближайший борт, чтобы не быть смытыми волной. Двое мужчин, один пожилой, а второй помоложе, потеряли точку опоры и катались по дну лодки. Другие заметили вроде бы и человеческую, но светящуюся фигуру, двигавшуюся вдоль лодки, и к страху погибнуть в бурю примешался страх перед сверхъестественным. Симон Зилот, державшийся за мачту, сполз на дно лодки. И только Фома смотрел на фигуру без видимого страха.

– Не бойтесь! – воскликнул Иисус. – Это я. Не бойтесь!

Иисус находился рядом с бортом, и Фома по-прежнему не спускал с него глаз. Мокрые волосы и одежда прилипли к голове и телу Иисуса. Другие тоже смотрели на него, преодолев испуг. Потом Иоанн бросился к его ногам и сжал их так сильно, что Иисус потерял равновесие и упал, а юноша все не отпускал его лодыжек. Наконец Иисусу удалось подняться. Иоанн разразился рыданиями, и Иисус обнял его. Остальные ученики, измотанные бортовой и килевой качкой, оглушенные ревом волн и ударами грома, промокшие до мозга костей, смотрели на Иисуса, словно завороженные Медузой.

Дождь все еще шел, когда они добрались до Капернаума, но гроза постепенно уходила на восток. На небе появились разрывы в облаках. Стали видны звезды. Иоанн уснул. Когда лодка причалила и они сошли на берег, единственным, кто смог вымолвить хоть слово, был Искариот.

– Учитель! – сказал он. – Ты настоящий царь!

– Где мое царство? – ответил Иисус.

Глава XIX Три дворцовые интриги

В ночь после казни Иоканаана Ирод не смог сомкнуть глаз. Посреди ночи он отправил Саломию под надежной охраной в Иерусалим, несмотря на гневные протесты ее матери. А саму Иродиаду, мертвенно-бледную от досады, понимавшую, что потерпела поражение из-за собственных интриг, пытаясь добиться казни Крестителя, запер, тоже под вооруженной охраной, в ее покоях. В нем заговорила древняя кровь Ирода Великого: она требовала меча, удавки или, в крайнем случае, яда. Придворные утратили свою обычную развязность, а представители Синедриона изнемогали от тревожного беспокойства. Казалось, в годовщину смерти Ирода Великого вернулся его призрак и желтая тень страха и красная тень насильственной смерти опустились на этот мнимый праздник одинокого деспота, устроенный в трех перелетах орла от Содома.