Человек, ставший Богом. Воскресение - [47]

– И тем самым спровоцировать восстание! – в гневе вскричал Ирод. – Иоканаана считают святым человеком, и у него много последователей!

– Через несколько недель, – сказала Иродиада, резко встав на ноги, – у него будет еще больше последователей и власти, а оскорбления, изрыгаемые им, превратятся в проклятия. И тогда ты перестанешь мучиться вопросом, следует ли его арестовывать. Напротив, ты попытаешься избавиться от него как можно скорее. Однако за этот период, мой повелитель, ущерб, который он нанесет и тебе, и мне, тоже существенно возрастет. Рано или поздно тебе придется заставить его замолчать. Но чем раньше, тем лучше!

Ирод внял грозному предупреждению супруги, но заметил:

– Сейчас я не могу приказать его арестовать. Он находится в Самарии, вне моей юрисдикции.

– Не создавай сам себе проблемы! – воскликнула Иродиада. – Посоветуйся с консулом, он поможет тебе! Или ты хочешь, чтобы это за тебя сделала я? – добавила она с ядовитой улыбкой.

– Не смей предпринимать какие-либо шаги! Дай мне время все тщательно обдумать. Так ты будешь ужинать со мной или нет?

– До тех пор пока ты не уладишь это дело, всякая пища будет иметь для меня привкус яда.

Ирод направился к двери. Но тут Иродиада бросилась к нему с такой поспешностью, что потеряла сандалию.

– Есть еще кое-что, – сказала она, когда супруг уже повернулся к ней спиной. – По твоим владениям, по Галилее, бродит друг Иоканаана, некий Иисус, который тоже сеет смуту. Люди повсюду твердят, будто он Мессия. Ты ведь знаешь, что это означает? Он якобы потомок Давида, иными словами, подлинный властитель пяти провинций. Интересно, что думают по этому поводу твои ученые советники? Что это тоже вой шакалов?

– Это дело первосвященника, – ответил Ирод. – Ему уже обо всем доложили.

И Ирод вышел из покоев жены.

Иродиада кипела от негодования.

– Ни один мужчина, тем более тетрарх, не потерпит, чтобы ему приказывала женщина, – сказала кормилица. – Вероятно, будет лучше, если ты притворишься, что дело отшельника тебя не касается. Тетрарх достаточно умен, чтобы понять, в чем состоит его интерес. Рано или поздно он заставит этого человека замолчать.

– А если тогда будет уже слишком поздно?

– Через несколько дней все должно проясниться. А теперь ступай и отужинай с ним. Так ты добьешься большего. Ты уже проявила силу своего ума, теперь же прояви свои женские чары.

Иродиада задумчиво провела рукой по волосам. Кормилица протянула своей госпоже горшочек с ароматизированным маслом. Иродиада пристально посмотрела ей в глаза, но кормилица выдержала взгляд и покачала головой, по-прежнему протягивая горшочек. Иродиада позволила кормилице подойти к себе, чтобы та натерла ей маслом руки и грудь.

– Убирайся к дьяволу! – пробормотала Иродиада, едва узловатые руки кормилицы заскользили под мышками, а глаза, помутневшие от возраста, с вожделением принялись разглядывать ее грудь.

Но через несколько минут на губах Иродиады заиграла слабая улыбка. Кормилица опустилась на колени, массируя стопы своей госпожи. Вскоре Иродиада в сопровождении двух рабынь, одна из которых шла впереди, а вторая позади госпожи, покинула свои покои. Кормилица прислушалась к удаляющемуся стуку сандалий, а затем уселась в углу на корточки и шумно высморкалась.

В нескольких кибратах от дворца Ирода, в доме первосвященника, тоже был накрыт стол. Совершив ритуал омовения рук в медном тазу, куда один из левитов лил воду, Анна, глава всех раввинов Палестины, медленно направился в трапезную в сопровождении только одного гостя, своего верного наперсника Годолии. Встав около стола, они вполголоса прочитали молитву, а затем сели перед блюдом с куропатками, начиненными сушеным виноградом.

– Этот раввин Наина… Как его зовут? – спросил Анна.

– Перес.

– Да, Перес, – кивнул Анна, энергично разделывая куропатку. – Ну что же, он не ошибся. Ты не находишь, что события начали выходить из-под контроля? Ты, как и я, не раз получал донесения. Этот Иисус ведет себя так, словно он хозяин Капернаума. Надо же додуматься – вербовать своих приспешников в синагоге! Мы непременно должны положить этому конец! Иначе он придет в Xрам и начнет там сеять смуту!

– И я буду очень рад этому! – откликнулся Годолия.

– Ты будешь этому рад?! – возмутился Анна.

– Безусловно, ведь тогда охранники Храма немедленно арестуют его. А затем мы позволим ему гнить в тюрьме год-другой.

– А ответная реакция?

– Какой может быть ответная реакция? Иисуса здесь никто не знает. Хорошая потасовка – и часа через два-три о нем забудут.

– А если Иисус не придет в Иерусалим?

– Придет, придет! – заверил Годолия Анну, слизывая капельку соуса с нижней губы. – Он очень честолюбив. Иерусалим станет для него самой большой театральной сценой.

– Но представь себе, что он не придет!

– Тогда мы договоримся с тетрархом и арестуем Иисуса в Галилее.

– Однако в таком случае дело получит широкую огласку.

– Несомненно. Но это будет дело Ирода.

Годолия улыбнулся, но Анна оставался серьезным.

– За несколько милостей, которые мы получим от тетрарха, нам придется дорого заплатить, – сказал первосвященник.

– Тетрарху достаточно сказать, что этот человек утверждает, будто он настоящий потомок Давида, – посоветовал первосвященнику Годолия. – Позволь мне позаботиться о дальнейших шагах, прибегнув к помощи людей из Дворца.