– Плохой ремесленник, – сделал вывод Иисус.
К завтрашнему утру гроб просохнет. Иисус вышел на улицу. На город опустились золотистые сумерки, пропитанные сладким ароматом глициний.
– Ты закончил? – спросил Салафиил. – Не хочешь тамариндового сока?
И он протянул Иисусу кувшин и кубок. Мимо лавки проходил бродячий торговец игрушками, который нарочито отвел глаза. Глиняные лошадки на деревянных колесиках, разноцветные спиральные стружки, приделанные к палочке и начинавшие вращаться при малейшем дуновении ветерка… Иисус позвал торговца и купил лошадку. Салафиил нахмурил брови.
– Изображения… – прошептал он.
Иисус пожал плечами.
– Никто не станет обожествлять игрушку, – сказал он, – а Бог никогда не запрещал детям играть.
Иисус стал пробираться сквозь толпу, состоявшую из торговцев, солдат, проституток, добропорядочных людей, и вскоре добрался до трактирчика старой женщины. Мальчик узнал Иисуса, радостно вскрикнул, бросился ему навстречу и крепко обнял за талию. Когда Иисус отдал ребенку лошадку и объяснил, что ее надо тянуть за веревочку, тот опустился на колени и с серьезным видом принялся рассматривать подарок.
– Возьми его к себе, теперь он тебе сын, – сказала старуха. – Ты позаботишься о нем лучше, чем я. Он будет расти вместе с другими твоими детьми.
Она заплакала. Иисус покачал головой и вернулся к гробовщику.
Похоже, теща Салафиила страдала падучей. Иисус вылечил ее, и она спокойно уснула, не принимая лекарств.
В последующие дни Иисус сделал десять гробов.
Приближался большой праздник, Брумалии. Салафиил объяснил Иисусу, что в эти дни Антиохия превращается в огромный трактир, люди теряют всякий стыд среди бела дня. Иисус понял, что ему надо немедленно уходить из города.
– Я знал, что не смогу тебя удержать, – сказал Салафиил, давая Иисусу немного больше денег, чем был должен.
Иисус пошел проститься с мальчиком, которого вылечил, – лицо у того все больше розовело. Впервые за много лет Иисус испытывал чувство горечи, расставаясь с прежде незнакомыми ему людьми.
Стадо белых быков, шедших на заклание к алтарю Митры, заполонило улицу Юпитера. По другой улице в противоположном направлении, на скотобойню, брело стадо ягнят. Девушки и юноши с гирляндами на шеях танцевали на украшенных цветами колесницах под оглушительную музыку цистр и треугольников, привораживая взгляды толпы, выкрикивавшей непристойности. Даже нищие были пьяными. На одном углу улицы открыто продавали мухоморы, на другом – вино, разбавленное соком конопли. Какой-то паралитик жевал руту, сияя от счастья. Проститутки горланили песни, проституты танцевали, выставляя напоказ бритые подмышки.
По улице Цезаря, пересекавшей улицу Юпитера, шествовала другая процессия, состоявшая из практически полностью обнаженных мужчин и женщин, которые тащили колесницу с гигантским красным фаллосом, украшенным лентами и установленным на ложе из цветов. Все они вели себя вызывающе и распевали непристойные песенки.
– Ну разве это не красиво? – воскликнула старая гречанка, обращаясь к Иисусу.
– Он чересчур большой, – ответил Иисус, пожав плечами.
Иисус чувствовал себя постаревшим. Он слишком много увидел и слишком много узнал. Но, вероятно, все-таки увидел и узнал недостаточно. Идя по дороге, ведущей на север, он воспринял дождь как благословение.
