Человек среди людей - [7]
Эту слитность отдельного человека со всеми людьми, с обществом очень ярко выразил молодой Карл Маркс в одном из своих ранних произведений.
«Индивид, — писал он, — есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни — даже если оно и не выступает в непосредственной форме коллективного, совершаемого совместно с другими, проявления жизни, — является проявлением и утверждением общественной жизни».
И еще. «Но даже и тогда, когда я занимаюсь научной и тому подобной деятельностью, — деятельностью, которую я только в редких случаях могу осуществлять в непосредственном общении с другими, — даже и тогда я занят общественной деятельностью, потому что я действую как человек».
Что бы мы ни делали, о чем бы ни думали — это всегда мысли, дела, чувства, так или иначе кому-то адресованные. Вот, например, пишу я эти строки как будто в полном одиночестве, комната пуста (наконец-то!). Но ведь я невольно представляю себе прежде всего будущего читателя, умного (хорошо бы!), чуть ироничного, но доброжелательного (хотелось бы!), любознательного юношу (то же о девушке, разумеется!); будущего редактора, будущего критика (их предполагаемые качества читай выше) и т. д. и т. п.
В умной и тонкой книге Юрия Рюрикова «Три влечения», из которой взят эпиграф этой главы, говорится: «Стремление понять микропроцессы обычной жизни делается сейчас, может быть, одним из главных человеческих стремлений». Распространилось оно и на изучение человеческого общества.
Лет тридцать-сорок назад возникло даже особое направление в социологии, которое так и называется — микросоциология. Один из ее основателей, Д. Морено, который выступал и на XVIII психологическом конгрессе, заявляет: «Человеческое общество имеет атомистическую структуру, аналогичную атомистической структуре материи».
Микроструктура общества — это невидимые простым глазом психологические отношения между людьми. Симпатия и антипатия, притяжение и отталкивание приводят к возникновению скрытой сетки взаимоотношений в любом коллективе.
И всегда в обществе наряду с видимыми отношениями существуют эти, невидимые.
Возьмем для примера какой-либо производственный коллектив. Здесь есть руководитель предприятия, его заместители, мастера, контролеры, станочники… Короче — есть структура, заданная потребностями производства и воплощенная в штатном расписании. В этой системе отношения людей обусловлены их местом в структуре производства. Иван Иванович относится к Николаю Петровичу как начальник цеха к мастеру, Петр Петрович относится к Анне Сергеевне как конструктор к технологу… Но они, кроме того, относятся друг к другу и как личности со своими вкусами, стремлениями, симпатиями, антипатиями. Существование в любом коллективе этих двух систем отношений не вызывает никакого сомнения, а взаимодействие между ними порождает много психологических проблем, которые активно изучаются в социальной психологии за рубежом и у нас.
Вся беда в том, что буржуазные микросоциологи пытаются подменить психологическими проблемами проблемы социальные и доказать, будто все социальные болезни капитализма можно вылечить психологическими средствами.
(Характерно, что болезни, свойственные капиталистическому обществу, буржуазные психологи склонны приписывать человечеству в целом. Они даже придают им космический размах. «Не начинает ли весь космос, — горестно восклицает Морено, — все больше и больше походить на огромный сумасшедший дом с богом в качестве главного врача!»)
Против такого подхода к изучению общества выступал еще Георгий Валентинович Плеханов: «Не социология должна опираться на психологию, а, наоборот, психология, по крайней мере общественная психология, психология, имеющая дело с идеями и чувствами людей, составляющих данное общество, должна апеллировать к социологии».
Очень хорошо иллюстрирует зависимость даже личных отношений между людьми, микроотношений, от их классовых, экономических отношений прогрессивный американский ученый Дж. Б. Фурст. В книге «Невротик, его среда и внутренний мир» он описывает случай с приятным, благонамеренным человеком — владельцем небольшой фабрики, на которой было десять-двенадцать рабочих. Этот человек, назовем его мистер Смит, знал каждого из своих рабочих, они ему нравились, ему хотелось хорошо с ними обращаться, и он каждому давал достаточный для жизни заработок. Мистер Смит сумел вести свое дело на таких принципах до момента наступления депрессии: через некоторое время, оказавшись перед фактом падения спроса на свои товары и сокращения прибылей, он («своя рубашка ближе к телу!») был вынужден уволить кое-кого, хотя хорошо знал, что им нелегко будет найти другую работу.
Но дела шли все хуже. Несколько месяцев спустя мистер Смит резко сократил плату оставшимся рабочим. В связи с вопросами о продолжительности рабочего дня и о заработной плате он оказался вовлеченным в конфликт с профсоюзной организацией, к которой раньше относился терпимо и даже поддерживал. Рабочие объявили забастовку, и фабрика стала пикетироваться.
Чтобы сохранить свое положение в деловом мире, поддержать уровень жизни семьи и сохранить фабрику, мистер Смит вступил в борьбу с профсоюзом и сорвал забастовку.
