Человек-саламандра - [89]

И Кантор был куда более несправедлив к себе, чем сочинитель в своих записях о нем. Догнать в толпе человека, тем более когда в дело вмешались авария и всеобщий хаос, было практически невозможно. И всё же антаер ставил себе это в вину.

Чем он руководствовался, направляясь к Жандармерии, он и сам не мог бы с точностью объяснить. Нужно было, как минимум, пообщаться с шефом жандармов, официально завершая визит в город, поинтересоваться информацией относительно запроса о беглеце и человеке-саламандре. Но получить какую-то информацию он не рассчитывал.

Лендер же, забившийся в уголок салона паромотора и всё еще тяжело переживая этот способ путешествовать, был под впечатлением от погони за призраком в толпе людей, от ужасной аварии, вообще от всех больших и малых событий, которые обрушились на него в последнее время.

Не нужно особенно распространяться о том, что он мало понимал логику происходящих событий, но всё же имел некоторое преимущество перед антаером, ибо, скользя по верхней грани событий, как жук водомерка по зеркальной глади пруда, он не проникал в их хитросплетение и не мог даже представить во всей полноте, насколько сложное и запутанное дело расследует Кантор. Он и малой толики подлинной алогичности происходящего не осознавал.

Так в детстве мы, воспринимая мир ярче и полнее, встречая каждую песчинку на пляже как чудо, не догадываемся о скрытой сути вещей, наполняющих каждое дыхание природы, каждое тонкое дуновение ветра. Нас манит синева неба, но мы не подозреваем о том, что подарило ему такой волшебный цвет, почему этот цвет мы – человеческие существа – находим прекрасным и уж вовсе не задумываемся над тем – что оно такое – небо.

Лендер давно в силу жизненного опыта и профессии догадывался о том, что в мире существует добро и зло. Но о таком ДОБРЕ и таком ЗЛЕ, с которым в этот раз имел дело Кантор, он и помыслить не мог.

Милиционер Орсон, с удовольствием сопровождавший сыщика в этой поездке, сидел здесь же в салоне возле Лендера и также был полон впечатлений, но выражал это куда более непосредственно. Однако и он тоже мало что понимал в происходящем.

Когда паромотор подкатил к Жандармскому Управлению, но не с той же стороны, что и карета экстренной помощи, а проехав позади дворцового комплекса Городского Управления, повернув направо на Эмейзинг-Оурин-Циркус и обогнув с левой стороны треугольную сторожевую башню – символ города, уже на Пауэр-стрит у Биржи извозчиков Кантор заметил необычное оживление.

– Здесь тоже что-то случилось? – проявил наблюдательность Лендер.

– Возможно, – сказал Кантор ворчливо, – это просто отголосок катастрофы на гонках. В экстренных случаях, когда не хватает своего транспорта, жандармы пользуются услугами биржи.

Но он уже и сам понимал, что смятение и суета не такого рода. Здесь произошел некий свой независимый локальный катаклизм. Толпа людей, преимущественно в одежде извозчиков и в жандармской форме, хотя были и немногочисленные обыватели, совершала какие-то перемещения по Полис-Департмент-плейс, сопровождающиеся размахиванием руками и громкими возгласами. То и дело руки показывали на крышу Жандармерии и на фасад Биржи извозчиков.

На площадь, с ореховым грохотом колес по брусчатке, вкатилась извозчичья бричка, увешанная жандармами, будто в скверной мультифотографической картине. Кантор понял по их виду, что они вернулись ни с чем из какой-то неистовой импровизированной погони. И, усмехнувшись, заметил, что, не навались они в таком количестве на легкую бричку, имели бы больше шансов догнать того, за кем они там безуспешно гонялись.

Нет, всё же полиция, которую Кантор имел честь здесь представлять, была и оснащена и подготовлена куда лучше жандармерии. Он запомнил, что нужно упомянуть это в отчете, который он продиктует помощнику по возвращении. Это малосущественно, потому что полиция сама по себе, а жандармерия вольного города – сама по себе и вместе им не сойтись, но такое упоминание понравится руководству. А в отчет редко удается вставить что-то, что может понравиться руководству, не греша при этом против истины.

Следом за бричкой въехала на площадь и жандармская карета. Тяжелая, запряженная парой взмыленных коней. Ну, этот транспорт вовсе не был предназначен для погони. Да погони вообще не в практике жандармерии. Это скорее опять же можно увидеть в мультифотохолле, нежели в жизни.

– Какой переполох! – с оттенком восхищения сказал Лендер, когда сыщик остановил паромотор у главного подъезда Жандармерии под колоннадой.

– Ловить преступников, – заметил Кантор в ответ, – это порою утомительная и рутинная, а порою суматошная работа. Но чем бы был человек, если бы ему не приходилось трудиться.

– Лендлордом? – предположил сочинитель.

Дежурный номерной жандарм из каретного сарая подбежал к Альтторру, едва он покинул водительское сиденье паромотора, но сыщик отказался от услуг, без пояснений. Он собирался в дорогу тут же, после формального визита к шефу жандармов.

Орсон последним выбрался из удобного салона паромотора. Подошел к антаеру. Тот достал блокнот и написал для того несколько распоряжений, которые нужно было передать председателю милиции славного города Рэн.