Человек с того света - [94]

— Не приснилось, милый, — с проникновенной отчаянностью шептала она. — Они сейчас тебя заберут.

— Кто они?

— Не знаю. Из тех, кто там, — Мари кивнула в сторону выхода.

— Да там же только Колумб.

Мари прижалась к нему ещё крепче. Губы её похолодели. Что-то выговаривая, они коснулись соска и своей морозкостью пробрали до самого сердца. О чём она говорила, сквозь шум моторов приближающейся яхты, разобрать было невозможно. Попробуй перекричи реактивные двигатели. Поди докричись до Крлумба, чтобы он заткнул свои ревущие чудовища… И тут наступила оглушительная тишина. Колумб наконеи-то вырубил моторы. И океанские накаты, навевавшие ласковыми всплесками дрёму, звучали теперь тревожным гулом колокольного звона.

— Колокола, — подняла голову Мари.

— Угу, — согласился он.

— Не к добру гудят они.

— Ну ты даёшь, — по-русски проговорил он, не вдаваясь в смысл ее слов.

— Для нас с папой колокола всегда кончаются плохо. Теперь он понял её. Понял, на что намекает.

— Этот колокол не но вечеру, Мари. Он не на закат, а на свет, — целуя жену в макушку, успокоил Артамонцсв.

И вздрогнул тут атолл Лидия. Синяя рябь мурашками покрыла белёсый осколок океана. Заныли на ноте испуга кораллы.

— Ратамоци! Ратамоци! — гласом вопиющего в пустыне, усиленным во сто крат мегафоном, гремел над океаном мореход.

— Не пущу! — вскрикнула жена.

— Ну что ты, Мари… Колумб же…

— Мне не нужен Колумб. Мне нужен ты…

Мефодий её не слушал. Не до неё. Всё, догадался он, час пробил. Его зовёт Кавада. Поэтому Колумб летел сюда, врубив все три двигателя.

— Полно, Мари. Надо выходить, — строго сказал он.

Мари не отпускала его. Она упрямо молчала. Мефодий с грубоватой резкостью развёл её руки и одним махом выскочил из-под скалы.

Его никто и ничто не могло остановить. И этот безумно родной, умоляющий возглас: «Мефодий!» — тоже. Он на него не среагировал. Он его не слышал. Хотя слышал. Очень хорошо слышал. Он остался в нём навсегда. Он ещё не раз в нём отзовётся. Правда, через много-много лет. И ему в тот момент будет больнее, чем ей в этот. Ему будет ещё и стыдно. Ведь обернуться-то он мог.

— Ратамоци, ты полковник? — всё так же в мегафон спросил Колумб.

Мефодий кивнул.

— Вот как! — удивился капитан. — Значит, это с тобой хочет говорить мистер Гровс. Беги в радиорубку.

— Кто он, мистер Гровс? — поинтересовался Артамонцев.

— Адмирал, кажется.

Мефодий пожал плечами. Человек по имени Гровс, тем оолсе адмирал, ему был неизвестен.

— Мистер Гровс? Здравствуйте, — наклонившись к микрофону, п ро изнес Мефодий.

Динамик неожиданно взорвался рявканьем:

— Да, Гровс!

Затем голос человека, откликнувшегося на имя Гровс, удалился. Он едва был слышен.

— Теперь другой болван сел на радио, — кому-то, по-видимому, стоявшему неподалёку от него, раздражённо бросил Гровс.

Потом тот же голос сухо и чётко произнес:

— Послушайте, вы там, я не знаю, может сейчас со мной снизошёл поговорить Магеллан или Гамильтон, но я ещё раз повторяю: мне нужен полковник Артамоинев Мефодий Георгиевич.

Голос Гровса снова удалился. И снова Мефодий услышал, как он кому-то в сторону пожаловался:

— Даже фамилии у этих русских не как у люден. Еле выговорил.

Мефодий усмехнулся.

— Мистер Гровс, вы меня слышите? Я тот, кто вам нужен. Можете меня называть Мефом, — и, обернувшись к стоявшему в дверях Колумбу, нарочно громко, чтобы услышал Гровс, добавил:

— Колумб, эти болваны американцы настроены только на примитив. Чем проще, тем понятнее.

Эфир онемел. Словно кто его выключил. Мефодий приготовился постукать пальцем по микрофону и тут динамик наполнился искренним, виновато-примиренческим смехом.

— Два-два, Меф. Согласен? — объявил динамик.

— Согласен.

— Меф, я адмирал ВМС США Стив Гровс. Командующий военно-морской базой Перл-Харбор. — Рад знакомству, Стив.

— Я тоже, — отозвался адмирал. — К твоей особе столько внимания, что у меня голова кругом идёт. Кто ты, Меф?

— А что случилось?

— Тут у меня приказ. Зачитываю: «Приказываю разыскать и доставить сегодня в 20.00 в Калькутту остановившегося в Гоно-лульском отеле „Кораллы“ полковника Интерпола, гражданина СССР Артамонцева Мефодия Георгиевича. По личному указанию Президента США в распоряжение Артамонцева и его супруги предоставить президентский самолёт. Подпись: военный министр…» Кроме того, Меф, ко мне на базу рвутся до зубов вооружённые репортёры… Что это значит?

— Извини, Стив, не уполномочен.

— О-кей! Высылаю вертолёт. Куда тебя? Ко мне на базу или в отель?

— Меня на базу. Жену в отель, за вешами. Я не хочу встречаться с журналистами.

— Через десять минут вертолёт будет на атолле.

— Через десять? — засомневался Артамонцев.

— Да. Неподалёку от вас дрейфует авианосец. Вертолёт поднимется оттуда.

— Замётано.

— Что?!

— Замётано, говорю. То есть, о-кей! Жду.

…В 14.30 президентский самолёт с четой Артамонцевых на борту взял курс на Калькутту.

Комментарий Сато Кавады

Диалогу Гровса и Артамонцева предшествовало одно событие, которое чуть было не отодвинуло дату старта.

После того, как состоялось заседание ООН, давшее согласие на полёт и утвердившее кандидатуру первого бихронавта, до старта оставалось 15 дней. Сразу после заседания я отбил Артамонцеву поздравительную телеграмму. Ответную не получил. Правда, значения этому не придал. Причины веские. Радостное известие — раз. Медовый месяц — два. Из-за причины «два» я не спешил с вызовом. Недельку ещё можно было подождать. Если же быть честным до конца, молчание Мефа меня больно царапнуло. Может быть, поэтому под следующей телеграммой, предписывающей дату прибытия Артамонцева в Калькутту, моего имени не стояло. Я подписал: «Совет МАГа». На следующий день пришло уведомление. Оно, как сейчас помню, состояло из одной строчки: «Амротонцев в отеле „Кораллы“ не проживает». Первая мысль — телеграфисты переврали фамилию, а администрация гостиницы человека с такой фамилией в своих списках, естественно, не нашла. Соединяемся с «Кораллами». Никакой ошибки. Такой не проживал и не проживает. Обзвонили все отели Оаху и всего архипелага Гавайских островов. Меф и Мари не значились ни в одной регистрационной книге.