Человек с того света - [63]

— Вот как?! — изумился Бен.

— Именно так! — отрезала девушка. — Да, знаю, ты можешь сказать, что четыре месяца назад ты мне тоже был не безразличен. Действительно был. В этом я призналась Терье. Как, по-твоему, он отреагировал? Затаился? Закатил сцену ревности? Ничуть. Терье объяснил мне в чем дело… И я с ним согласилась…

— В чем же? — мрачно спросил Фолсджер.

— Видишь ли, мы с тобой одного поля ягодки. То есть люди одного этажа времени. Мы друг друга понимаем с полуслова. У нас почти одинаковое качество психики. Нам обоим казалось и кажется, что мы уже когда-то жили, встречались… И сидели вот так за столом этого же ресторана… Парадокс общеэтажного времени. Нам вдвоем было бы хорошо. Но все равно и тебя и меня тайно томило бы чувство неполного счастья. Как все, даже самые счастливые пары Все равно нам чего-то бы не хватало… Мне, Бен, повезло.

«Черт возьми, как она права, — подумал Бен. — У меня на самом деле такое ощущение, что мы знакомы с ней по крайней мере тысячу лет. И тысячу лет тому назад вот так вот вместе сидели».

Фолсджер об этом только подумал. Вслух он сказал другое.

— Хватит о парадоксах. Хватит о времени. К чертям собачьим мировую неустроенность.

— К чертям собачьим, — согласилась она.

Бен наполнил ее бокал и плеснул в рюмку себе.

— За самое человеческое чувство. За любовь! — провозгласил он.

Доли послала ему воздушный поцелуи.

— И все же, Доли, — не унимался Беи, — оригинальность, светлая голова, физические достоинства и прочее есть и у других. Более видных парней. Чем же он лучше?

— Оставь, Фолсджер… Не знаю. Мне никто другой не нужен. Я готова пойти за ним куда угодно.

— Доли, — не выдержал Бен, — но он с Того Света.

— Пойду на Тот Свет. Если… возьмет.

Фолдсжер пожал плечами. Он промолчал о том, что Терье запросил разрешение взять ее с собой. Лучше не говорить. Вдруг откажут. Могут ведь. Вряд ли разрешат… Ему стало жалко Доли. Понять их отказ она поймет, но примет ли?

IV

Низко склонив к столу голову, Доли тупой стороной ножа вычерчивала на скатерти геометрические фигуры. Лица ее он не видел. Кроме розовенькой полоски лба и копны рыжеватых волос. Не видел, а знал — ее душат слезы, а на сердце—как в промозглую осеннюю ночь с воем и невнятными угрозами ноет печаль. Не видел, а непонятно почему и как — знал.

Ее боль ему была близка. Фолсджер чувствовал ее как самого себя. Как свою дочь. Доли сейчас была очень похожа на нее. Он вспомнил, как невзначай обидел дочку, и она, уткнув в стенку пухлый пальчик, выводила на ней грустные каракули…

Фолсджер называл эти рисунки кабаллистическими знаками. Если, думал он, их ввести в компьютер, то он сможет их расшифровать. Расскажет об осенних ночах в душе человеческой.

Но кому, собственно, придет в голову сочинять такую программу для компьютера? Кому какое дело до чужой боли?..

— Как хорошо ты успокаиваешь, — не поднимая головы, произносит Доли.

Фолдсжер прямо-таки обалдел. Ведь в течение всей затянувшейся паузы он не вымолвил ни слова. И на тебе. Фолсджер хотел возразить ей и… встретился с ее глазами. Выступившие было в них слезы горели светлой весенней капелью.

— Ну посмотри, Бен, как мил мой альбинос, — горячо зашептала она. — Посмотри, как он рад мне. Какое родное-родное лицо…

Сорвавшись с места, она побежала навстречу Бангу. Доли увидела его раньше Фолсджера, хотя сидела спиной к нему… Она словно видела затылком. Обернулась, когда они только-только показались в дверях.

Не поверь теперь, что мы одного поля ягодки. Не поверь теперь в бредовую идею альбиноса о Времени, его многоэтажности… Фолсджер хмыкнул и поднялся навстречу Бангу, обнявшему Доли, и его гостю.

— Сато Кавада, профессор, доктор философии. Бенджамин Фолсджер, мой друг, бизнесмен и работодатель, — представил Терье.

Кавада понравился Фолсджеру. В нем начисто отсутствовала претившая ему, известная всему миру японская привычка. По каждому поводу вежливая гримаска, сопровождаемая улыбкой и кивками.

В компанию он вписался легко и быстро. С ходу выяснил, кто что пьет и приятно удивился тому, что Бен, так же, как и он, предпочитает всем напиткам русскую водку. Фолсджера и Доли Кавада называл по имени, а Терье — упорно, весь вечер, несмотря на его протесты — доктор Банг. Только так.

Очевидно, Кавада раз и навсегда признал за ним некое превосходство и с азиатской упрямостью подчеркивал его даже в такой мелочи. На этом его азиатчина кончалась. В остальном Сато был настоящим парнем. Выясняя, кто что пьет, он первыми же фразами дал понять, что любые научные разговоры за столь приятным застольем — не уместны.

— Доли! — воскликнул он. — Позвольте пару слов о вас. Но не в приложение к той статье, которую вы приготовили для меня. Я, кстати, читал ее за обедом. Она меня так увлекла, что я вилкой поранил губу. — Сато показал на три красные точки над губой. — Не хочется рисковать и за ужином. У нас будет возможность потолковать о ней. Неправда ли, доктор Банг?

Терье кивает.

— Думаю не время и не место говорить о Времени-Пространства и вообще о научных проблемах.

— Надоело, — ворчит Бен.

— Так может сказать только великий жизнелюб, — Сато заговорщически подмигнул ему и, переведя дыхание, продолжил;