Человек с ружьём - [2]
Но мне почему-то показалось, что из глубины ствола на меня смотрят глаза мудреца. С иронией смотрят, оценивающе так. Но, подтверждая слова песни, дерево со мной разговаривать не стало.
Из-под корней пробивался родничок. Сразу захотелось пить.
Вода оказалась просто замечательной! Холодная, аж зубы ломит, и, почему-то, с пузырьками. Сразу смешно зачесалось в носу. В теле образовалась необычайная лёгкость, появилось желание взмахнуть руками и взлететь над миром высоко-высоко…
Но чихнуть хотелось больше, что я не без удовольствия немедленно и проделал. Несколько раз…
Прочихавшись, стал осматриваться дальше. Струйка родничка, немножко попетляв, впадала в ручей, уходящий куда-то в сплошную стену деревьев, окруживших поляну.
Но рассиживаться некогда, пора спасать мир!
Сложил в рюкзак комбез, шапку, рукавицы и спрятал лыжи между корней дуба, всё равно летом они мне вряд ли понадобятся. Наполнив водяную флягу смешной водой и подобрав подходящий по размерам сук, из которого быстренько смастерил удобный посох, я пошёл по миру.
В трусах, лыжных ботинках, тельнике, на который спереди и сзади были нацеплены жилет-патронташ, рюкзак, нож, топор и двустволка. Рембо со Шварцем отдыхают.
В общем, всех спасу, никого не помилую!!!
Глава 2
Шёл я лесом
Окружающий сплошной стеной поляну лес особого выбора мне не предоставлял, и я побрёл в единственно свободном от деревьев направлении — по течению ручейка.
В лесу текла своя жизнь. Скакали белки, летали птицы и бабочки самых разнообразных пород и расцветок. Но ничего, говорящего о том, что это не планета Земля, пока на глаза не попалось.
В лесной тени явно перемещались и более крупные представители фауны, причём с ветвистыми рогами, но лоси это, или олени, издали было не понять. В самой глубине чащобы иногда кто-то утробно мяукал, рычал, визжал и фырчал, намекая на возможное появление довольно неприятных крупных представителей семейств кошачьих, медвежьих и парнокопытных.
Но почему-то была уверенность, что если этот лес и его обитателей не обижать, то ничего плохого в нём со мною случиться не может.
И я смело передвигался по берегу ручейка, уже ставшего полноценным ручьём и обещавшего через несколько часов пути превратиться в довольно солидную речку.
Обнаружив за очередным поворотом заводь, с удовольствием напился, искупался и простирнул пропотевшее бельё. Вода оказалась уже не такой смешной, как в родничке, но довольно-таки весёлой. Летать если захотелось, то только низенько-низенько, как крокодилы летают, а вот сил и бодрости прибавилось немало. Чертей в омуте почему-то не обнаружилось. Наверное, он был недостаточно тихим.
Этот мой вывод подтвердила кабанья семейка, подошедшая к заводи на водопой примерно через час. Суровая мамаша в пару сотен килограмм весом с суетливым полосатым потомством. Я не стал скандалить, мол, вас здесь не стояло, и по-быстрому оттуда убрался. Как-то не хотелось пока разборок.
К вечеру вышел к реке, в которую впадал так и не успевший превратиться во что-то большее ручей. Его светлая пузырящаяся струйка, не смешиваясь с тёмной речной водой, пропетляла у берега ещё с полкилометра.
На другом, более низком берегу реки виднелось что-то непонятное, но напоминавшее мощную противопехотную линию заграждений. Со рвами, минами, колючей проволокой и спиралями Бруно. Но из растений…
Весьма зловещего вида полуметровые зелёные игольчатые шары, спирали из кустов с большими шипами, соединённые шипастыми же лианами. Нешипастые лианы, цветки которых были весьма похожи на датчики сигнализации, излишне прямые невысокие деревья с узкими и острыми листьями, как у ивы, но какими-то слишком плоскими, гладкими и с нехорошим металлическим оттенком, или редко стоящие более высокие, почему-то вызывающие воспоминания о сторожевых вышках…
Глубина этого укрепрайона была не менее ста метров.
Судя по всему, обитатели левобережья приезжих любили гораздо меньше, чем даже известные своим отношением к «понаехавшим тут» москвичи.
А дальше начинался лес. Но тоже необычный. Излишне аккуратный, прибранный, подстриженный и правильный. Больше похожий не на лес, а на английский парк. Ну, как Екатерининский в Пушкине.
На Земле прикрытых укрепрайонами лесов и парков встречать мне не приходилось. Максимум, что позволяли себе любители уединённого отдыха на природе — глухие трёхметровые кирпичные заборы с колючей проволокой, сигнализацией и охраной.
Пришлось сделать вывод, что я всё-таки угодил в другой мир, а на том берегу, скорее всего, поселились длинноухие друзья любителей фэнтези. Я не южных ёжиков в виду имею.
Перебираться через реку не хотелось совершенно. Хоть навыки скрытного преодоления полосы заграждений у меня имелись, но вдруг эти изоляционисты всё-таки поймают. И женят!
Ну их. Лучше холостым пока похожу.
Дело шло к ночи. Мир, в который я попал, по первым моим впечатлениям немедленного спасения не требовал. Заповедный и Дремучий Лес, где я почему-то чувствовал себя в полной безопасности, похоже, должен был скоро кончиться, и я решил готовиться к ночёвке.
Вернулся к устью ручья, отыскал бочажок и опять напился, искупался, умылся. С громадным удовольствием. Наполнил пару наиболее крепких пакетов весёлой водой, а то вдруг такая больше не встретится.
Сапсан, опытный сталкер Южной Зоны, правила знал. Но соблазн оказался слишком велик. Сапсан попытался продать большую партию хабара напрямую, хотя должен был принести добычу бармену-перекупщику. Закончилось все плохо. Арест, допрос, срок. Однако судьба дает Сапсану последний шанс. Сокамерники по вагонзаку готовили побег. Обмануть охрану, спрыгнуть с поезда, дальше пешком до Белоруссии – и вот она, свобода! Так они думали… Соглашаясь бежать, Сапсан и представить себе не мог, что с первых же шагов они станут дичью, и охотиться на них будут не только люди… Потому что идти пришлось – через Зону. И не в Белоруссию, а в заброшенный город Припять. Откуда живыми – не возвращаются…
Авторы альманаха смело работают с сюжетами и коллизиями, с метафорами и с аллегориями, с самой формой текста, с его ритмом, с его дыханием. Здесь есть и гротеск, и ирония, и философия, и лирика. Здесь мелькают иные планеты и экзотические острова, а совсем рядом оказываются вполне узнаваемые, сугубо земные пейзажи… Здесь есть все, чтобы доказать, что фантастика не заблудилась в трех соснах примитивных сюжетов, что Золушка еще жива и готовится к новым свершениям.«Пепельно-синее небо, потерявшее блеск, навсегда превратившись в серую дымку, и кроваво-алое солнце, сжигающее растения и воздух, наблюдали за восстановившейся после ужасных событий Землей.
В этой остросюжетной и захватывающей книге, куда вошли два интересных произведения «Волчий Камень» и «Город Хаоса» в жанре «военная фантастика», вас ждет ожесточенная битва двух лучших специалистов, секретных агентов и профессиональных убийц с кодовыми именами «Кромщик» и «Робототехник». Кодовое имя характеризует их деятельность. Они не привыкли отступать, добиваясь всегда своих целей, поэтому мощная битва будет происходить до победного конца. Кто они такие и почему сражаются? На эти вопросы вы найдете ответы в книге.В романе «Волчий камень» вы погрузитесь в зубодробительную атмосферу эпохи второй мировой войны, когда как раз началась непримиримая битва двух выдающихся специалистов.
Самая первая экспедиция на Марс, в которую набрали специалистов с миру по нитке – в первый марсианский стройбат. Зарывается в землю сразу в трёх точках Марса. Готовит почву для колонизации планеты. Совершенно случай земляне узнают о существовании внутри Марса огромного города – остатки былого величий древней цивилизации марсиан. Никто даже не предполагал, что эту цивилизацию уничтожило таинственное облако Глобула, которое периодически посещает Марс. Проникнув в город и столкнувшись с этим облаком, земляне постепенно узнают историю Марса и начинают борьбу за его будущее.
Кровавый Ангел брат Кравин, тяжело раненый в бою с чудовищным противником, продолжает сражаться, чтобы вернуться к своим собратьям, пока его тело ещё служит ему. Выжимая из себя последние остатки сверхчеловеческих сил, Кравин знает, что он должен вернуть Ордену то, чем владеет — и не может умереть, пока не вернёт наследие.
Бак Роджерс — пилот, оказавшийся в 25 веке, вступает в ряды Новой Земной Организации, призванной сделать земля свободной планетой а не сырьевым придатком Марса. НЗО слаба, разрозненна и беспомощна. Роджерс становится той объединяющей силой, которая бросает вызов всемогущей марсианской корпорации. Эта война способна уничтожить Землю или освободить её…