Человек с луны - [18]

— Да зачем ей столько донганов? Здесь же хватит на целую деревню. И донганов, и табиров, и ожерелий, и плащей.

Саул удивлённо посмотрел на Маклая.

—  Все люди из Гумбу получат подарки. Это для всех жителей из Гумбу. Когда моя Маш-ша будет такая же большая, её тоже уведут в другую деревню, и я тоже получу за неё и новый плащ, и новое копьё, и новый табир. И я, и Туй, и Марамай, и Лялу — и  каждый человек из Горенду. Надо, чтобы каждому было хорошо от Маш-ши.

—  Подожди! При чём же здесь Туй? Маш-ша ведь твоя дочка, а не Туя!

Саул засмеялся и покачал головой:

—  Разве Туй не даёт мне мяса, когда я хочу есть? Разве Марамай не собирает вместе со мной кокосов? Когда моя женщина Ло лежит больная, разве я не беру у Лялу и циновки, и плащ, и варёные бананы? Если меня ужалит змея, или ударит дерево, или болезнь войдёт в мой живот, разве меня не положат в буамрамру и вся Горенду разве не будет кормить меня? Зачем же ты спрашиваешь меня, Маклай? Ты, верно, смеёшься надо мной. Ты — человек с луны, ты сам знаешь всё это.

— Я тоже хочу принести ей хороший подарок, — сказал Маклай. — Я сейчас пойду за подарком.

— Иди и приходи скорей! — согласился Саул. — Сейчас мы будем петь, и плясать, и бить в барабан, и есть вкусную инги. Скорей приходи, Маклай!

—  Сейчас! Я вернусь сейчас же!

И Маклай быстро зашагал по тропинке к себе — к хижине.

ПОСЛЕДНИЙ ПОДАРОК

Ульсон сидел на ступеньках и не мигая смотрел прямо перед собой. Даже шаги Маклая не заставили его переменить положения.

—  Что с вами, Ульсон? У вас опять лихорадка? Я принёс вам мяса. Мы убили дикую свинью, и мне дали большой кусок для вас. Отчего вы сидите и молчите?

— Тише! — сказал Ульсон. — Слышите голоса? Маклай прислушался. С земли, из травы, из листвы, как всегда, поднимался немолчный звон цикад и  кузнечиков. Как всегда, шумел в кустах быстрый ручей. Как всегда, с криком перелетали птицы с ветки на ветку.

—  Вы ошибаетесь, Ульсон, здесь нет никого. Ульсон посмотрел мутными глазами на Маклая.

—  Я слышу голоса, — упрямо повторил он. — Кто-то зовёт меня: «Ульсон! Ульсон!» И потом ещё раз: «Ульсон!» И так целый день.

— Это лихорадка, — сказал Маклай.

—  У меня сейчас нет лихорадки.

—  И одиночество. Почему вы сидите весь день один дома? Почему вы не пойдёте в Горенду, к людям?

—   К папуасам? — презрительно протянул Ульсон.

—  Да, к папуасам. К людям. Пойдёмте сейчас. У них праздник. Я пришёл за подарком невесте.

Ульсон с трудом поднялся и, держась за перила, вскарабкался наверх.

—  Плевать я хочу на ваших папуасов! — злобно сказал он. — Я бы хотел, чтобы они провалились вместе с этим островом, и с этой хижиной и с этими комарами, и вместе с вами, господин путешественник!

—  У вас истерика, Ульсон, — холодно сказал Маклай. — Дикари папуасы держат себя с большим достоинством! Впрочем, не будем разговаривать об этом. Возьмите мясо. К вечеру я принесу вам каких-нибудь плодов и орехов.

Присев на корточки, Маклай торопливо открыл свой чемодан. Что же он подарит невесте? Ни бус, ни гвоздей, ни карманных зеркалец, ни перочинных ножей у него больше не было. Он давно уже раздарил все свой запасы. Последнее время ему нечем было даже отдаривать папуасов за их постоянные приношения. Правда, папуасы не сердились на него за это, но сегодня ему хотелось быть особенно щедрым, 

   —  Ульсон! — крикнул он. — Нет ли у вас ещё где-нибудь хоть кусочка лишней материи?

—  У нас нет ничего! — сердито ответил Ульсон. — Ни материи, ни муки, ни соли, ни сахару.

Маклай пожал плечами. Он вывернул всё содержимое чемодана на пол и с лихорадочной быстротой стал перебрасывать свой вещи. Подтяжки? Нет, это не годится! Записная книжка? Не нужна! Рваные носки — ни к чему. Зубная паста? Ну, этим не обрадуешь папуасскую невесту! На самом дне чемодана, смятая в комочек, приютилась последняя запасная рубашка Маклая. Вот над этим стоит подумать. Правда, это уже последняя рубаха. Та, что на плечах, скоро откажется служить. Но на этой, запасной, такие красивые полоски и перламутровые пуговки! Папуасской девушке она, конечно, понравится. Жаль, что у этой рубахи тоже проношен рукав: на правом локте прореха. Но этой беде можно помочь.

—  Ульсон, где иголка и нитки?

—  Не знаю, — хмуро отвечает Ульсон из своего угла.

Маклай шарит в ящике. Иголка и нитки найдены. Присев на табуретку, Маклай неискусными стежками зашивает дыру. Отлично! Подарок понравится всей деревне! Такая красивая, такая широкая рубаха! И такие замечательные пуговки!

Ульсон неодобрительно смотрит на Маклая:

—  Последнюю рубашку уносите?

Но Маклаю не хочется сейчас ссориться с ним.

—  Ничего, Ульсон, я как-нибудь обойдусь и без неё. Слушайте, Ульсон, бросьте дуться. Идёмте со мной. На людях вам будет полегче.

Но Ульсон упрям. Он встряхивает своими светлыми волосами, кладёт руки в карманы и молчит.

—  Ну, как хотите, — говорит Маклай. — Я ухожу. Не забудьте принять вовремя хинин. 

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ

Все люди из Горенду и все люди из Гумбу были поражены подарком Маклая. Рубаха переходила из рук в руки. Над ней ахали, качали головами. Маленькая Маша, которой тоже показали рубаху, даже захватила в рот чудесную белую пуговицу и долго плакала, когда её отняли.