Человек с гранатометом - [40]

Но немецкие войска всё ещё оставались в городе и его окрестностях. Не было понятно, что явилось к тому причиной, но изменение истории, хоть и незначительное, кажется, было налицо. К примеру, по некоторым слухам, вполне себе был убит неизвестным польским снайпером не кто-нибудь, а сам «быстроходный Гейнц». Новость об этом сильно грела душу попаданца. Получается, возможно, что и он, как-никак, в том числе, приложил руку к изменению истории?

Вроде, по слухам, ещё держалась и Варшава, да и во многих местах польские войска все ещё оказывали ожесточенное сопротивление. Даже как будто и Львов ещё не сдался никому. По слухам, части РККА и вермахта с двух сторон окружили город и, хоть и не воевали друг с другом, но не отходили никуда и стояли на месте. Кажется, и эти две стороны готовились к схваткам друг с другом? Получилось, что в таких условиях им пока было не до поляков. В других же местах, если можно было так считать, имелся как бы и так называемый «слоеный пирог». Части РККА, оказывается, худо-бедно дошли почти до Белостока, к сожалению, уже занятого немцами. Теперь же они с севера вполне как бы нависали над Брестом. В свою очередь, этот Белостокский выступ мог быть запросто срезан, как и в Великую Отечественную войну. Такое же примерно намечалось и южнее Бреста, где части РККА, вроде, успели достаточно далеко выдвинуться на запад в сторону Люблина, где в самом городе и окрестностях пока всё ещё держались поляки. Опять же этому Люблинскому выступу угрожали с севера и юга немецкие части из-под Бреста и Львова. С другой стороны, у немцев тут, под городом, не имелось достаточно надежной связи со своими основными войсками, так как по узким коридорам и с севера и с юга непонятно куда сновали туда-сюда разбитые польские части. Хоть они и не старались особо резать немецкие коммуникации, но какие-то нежданные проблемы, пусть и мелкие, создавали. Интересная получилась картина.

Все эти сведения или «свежие» новости, точнее, никак и никем не проверенные слухи, явно почерпнутые односельчанами девушки, скорее, именно в Каменце, куда они, несмотря на все нынешние перипетии, продолжали ездить по своим нуждам, с приличным запозданием уж несколько раз исправно приносила непоседливая Алеся, приноровившаяся ненароком навещать соседку. В числе прочих причин, похоже, было то, что нежданно-негаданно вернувшийся «блудный сын» соседки весьма сильно заинтересовал, несомненно, эту красавицу.

На самом деле, прежний Василь, ещё лет десять назад сорвавшийся из дома, оказывается, за это время успел проучиться где-то в самой Варшаве и получить какую-то техническую специальность. Правда, что за специальность, мама Ганка не знала, да и документов на этот счёт не имелось. Но что её сын работал на одном из варшавских заводов, это было точно, так как случайно обнаружились кое-какие бумаги об этом, неизвестно отчего позабытые дома во время редких приездов драгоценного кровиночки. Оттуда Василь был призван в польскую армию и погиб где-то там же под столицей Польши, правда, ещё в самом начале войны. Хорошо хоть, что польские власти прислали бумагу об этом. Само собой, с появлением нового Василя они пока что просто были запрятаны как можно дальше.

При посетителях, в том числе, и при Алесе, новому Василю всё ещё приходилось притворяться контуженным. Правда, на удивление, некоторые успехи по «тутейшему» языку у него были налицо. Вот и на этот раз, уже под вечер, он только молчал и больше слушал взволнованную девушку:

— Цетка Ганка, а у веску разам дзядзькам Михасем прыйшли, пабыли трохи, и сышли кудысьци на повнач чырвоныя. Цэлы атрад! Людзи казали, што цикавилися паляками. Дзядзька Михась жа распавев, што их начальник пацикавився усими жыхарами вески, з яго слов записав усих, але па хатах хадзиць не став. Мавляв, мев мала часу. Накшталт, и дзядзьку Василя записали.

Да, было волноваться от чего. Как понял мужчина, в деревеньке ненадолго побывал отряд красноармейцев. Конечно, время-то военное. Ну, насчет остановки на более долгий срок – так, пока, наверное, в деревеньке делать нечего. Жаль, что красноармейцы ушли и не пошли по домам. Можно было бы познакомиться с их командиром.

Вот только Васе, отчего-то, сильно захотелось, чтобы Алеся больше не называла его дядей. Ну, какой он дядя, а вполне себе ещё добрый молодец.

— А-ле-ся, из-ви-ни, ка-ли лас-ка, ка-ли мож-на, клич мя-не прос-та Ва-си-лем. Я ж яш-чэ не зу-сим ста-рый. А?

Видать, вышло у больного не так понятливо. Ведь трудно сразу же усвоить местный, «тутейший» язык, да и пришлось растянуть слова, ещё и вклинилось русское словечко, чтобы было понятливее. Хотя, у него и так уж имелись кое-какие способности к языкам, да и не с чужими же, уж совсем «заморскими» людьми он разговаривал.

— О, дзядзька Василь! Ой, выбачайце, так, Василь! Вы стали паправляцца, раз трохи ужо можаце размавляць? Як вы сябе адчуваеце? Я так спалохалася, як убачыла вас у ваколицы ледзь не нежывым. И цетка Ганка так спалохалася. А цяпер яна так рада, што вы, нарэшце-то, вярнулися дадому. Бо вы больш никуды не паедзеце?

Наверное, надо было что-то ответить? Ведь ранее на то, что надо бы уехать на восток и обязательно вместе, мама Ганка, в принципе, особо и не сомневаясь, и так уж почти ответила согласием.