Человек, рожденный на Царство : [12 радиоспектаклей] ; Статьи и эссе - [24]
И у д а. Почему?
С и м о н. Старейшины рассердились, дело было в субботу. Нельзя тюфяки таскать!
М а т ф е й. Нет, ну зануды! Прошлую субботу идём полем, проголодались, сорвём колосок–другой, разомнём и едим. Тут идут эти, фарисеи. Морды вытянули:"Разве можно готовить еду в субботу?"Готовить, это надо же! Учитель говорит:"Суббота для человека, а не человек для субботы. Поэтому Сын Человеческий и ей Господин".
И у д а."Сын Человеческий"? Так и сказал? Это же Мессия! А они что?
И а к о в. Да ничего. Конечно, ворчать — ворчали. Они Ему покажут…
И о а н н. Народ будет с Ним. Разве можно забыть, что было в наине? Видел бы ты, иуда! (Рассказывает с трудом, переживая заново свой тогдашний испуг). Хоронят мальчика. Мать–вдова плачет, рыдает. Иисус ей говорит:"не плачь", — и коснулся носилок. Носильщики остановились. Он говорит мальчику:"Встань"… тот садится… что‑то спрашивает… Иуда, как нам было страшно! Он толкает мальчика к матери, чтобы она его обняла… Народ кричит:"Пророк! Пророк! Бог посетил нас!"
И у д а. Ты прав, они Ему покажут.
И а к о в. Я рад, что ты здесь, Иуда. Ты — умный, можешь предвидеть. И, по–моему, ты лучше нас понимаешь Учителя.
Ф и л и п п. Оставайся с нами! Кстати, ты считать умеешь?
А н д р е й. Иуда всё умеет, он умный.
И у д а. Спасибо тебе, Андрей. Два и два сложу, будет четыре.
Ф и л и п п. Тогда займись нашими деньгами. Меня один торговец надул на шесть драхм. Все сердятся. Учитель, и Тот целую лекцию прочитал про мирскую мудрость. Так что я с удовольствием передам всё тебе… Что такое, Иоанн? Что ты ищешь?
И о а н н. Свечи. Я слышу, Учитель идёт. Обычно Он читает перед ужином из Писания. Ты не уйдёшь, Иуда? Андрей, вот свеча. Дай огонька из печки.
И и с у с. Ну как, вы готовы?
И о а н н. Да, Учитель. Можно, Иуда послушает? Из какой книги Ты будешь читать?
И и с у с. Я прочитаю про Иисуса Навина. Но сперва Я хочу рассказать вам о Царстве. Оно — как сеть, куда попадают всякие твари: и плохие, и хорошие. Когда сеть полна, рыбаки вытягивают её на берег, садятся, выбирают хорошую рыбу, кладут её в корзины, а плохую или ядовитую выбрасывают. Так действует в мире Божий суд. Когда придёт время, ангелы выберут доброе, а злое выбросят в огонь. Там будет плач и горькая злоба. Понимаете, о чём Я говорю?
С и м о н. Да, Учитель. Очень хорошо понимаем.
И и с у с. Божьи суды записаны в истории. Каждый, кто читает Писание, чтобы узнать о Царстве Божьем, должен толковать настоящее через прошедшее. Он — как хозяин, который ищет по шкафам и полкам, чтобы взять и новые вещи, и старые… Что ж, дайте Мне свиток.
Сцена II
Иерусалим.
1. Двор небольшой гостиницы
Е в а н г е л и с т. Слава Его распространилась по Сирии, и шли за Ним толпы из Галилеи, из Иудеи, из Десятиградия. А фарисеи сговаривались с Иродом, как бы Его погубить.
П р о к л. Хозяин!
Хозяин. Да?
П р о к л. Вина, хлеба, сыру!
Хозяин. Сейчас, сейчас. Эй, ты! Вина господину сотнику! Где будешь есть, господин мой?
П р о к л. Вон там, под смоковницей.
Хозяин. Там сидит…
П р о к л. Я думаю, он возражать не будет. Простите… Ах ты, да это Сосий!
С о с и й. Прокл!
П р о к л. Давно не виделись!
С о с и й. Как живёшь?
П р о к л. Да ничего — для ветерана. А ты?
С о с и й. Неплохо, только вот нога… А ты служишь? Я думал, ты давно уволился.
П р о к л. Куда там! Я без службы пропаду. Слежу за порядком, учу новичков. Близко тут, под Капернаумом. Городок — два дома, но приятный.
С о с и й. А здесь что делаешь?
П р о к л. Ребят своих привёл. Вроде бы ждут беспорядков.
С о с и й. Когда их не ждут? Твоё здоровье! Напортачил Пилат с этой церемонией…
П р о к л. Я думал, император всё уладил.
С о с и й. Верно, уладил. Поддержал Ирода. А Пилату сказал, что надо уважать их чувства. В общем, щиты посвящали в Кесарии, а Ирод с Пилатом поссорились. Нехорошо, когда местные власти не ладят с императорскими.
П р о к л. Не люблю я этого Ирода. Одно слово, лиса. Дед был получше. Я при нём десять лет служил. Зверюга, это да, только не рычал, а править умел и с нами ладил.
С о с и й. Да уж, без умения с евреями не справишься.
П р о к л. Ладно, не так они плохи. Верно, обижаются, а вообще‑то — люди как люди. Я со своими ничего, не ссорюсь. Попросили денег на синагогу, я дал и строить помог. Очень рады были!
С о с и й. Ещё бы! А вот ты попроси построить тебе храм, что они запоют? Ты ихнему Ягве помогаешь, а они Юпитеру помогут? То‑то и оно! Такая у них, как её, религиозная нетерпимость. Между собой и то дерутся, прямо коты. Завелись из‑за какого‑то пророка. Только для того и мирятся, чтобы кого‑то потравить. Не любят они самостоятельных людей! Нынешний пророк — Он без всяких этих партий. Кстати, не из твоих ли Он краёв? Иисус бар… — как Его? — да, бар Иосиф. Что ты о Нём знаешь?
П р о к л. Не так уж много. Сын плотника, жил в Назарете, вроде бы творит чудеса. Я Его видел, Он мне понравился. Хороший человек, и что‑то в Нём такое… божественное. Если бы Аполлон жил тут, с нами, он был бы на Него похож.
С о с и й. Аполлон Целитель? Знаешь, твой Иисус исцелил многих в Иерусалиме, но в какой‑то не такой день, самые набожные обиделись. Да и вообще, власти Его не любят, боятся. Неровен час, станет этим, как его, национальным вождём. Пилат беспокоится, но зря. Ничего такого не будет, Иисуса не поддержат, очень уж Он широк. Всякая шваль за Ним ходит — рыбаки, мытари. Что с них толку! Ты тут останешься?
Живописная шотландская деревушка издавна служила приютом художникам, рыболовам и тем эксцентричным джентльменам, которые умело сочетали оба этих пристрастия. Именно к их числу принадлежал Сэнди Кэмпбелл, погибший при крайне загадочных обстоятельствах. Детектив-любитель лорд Питер Уимзи быстро понимает, что в этом деле не один или два, а целых шесть подозреваемых – шесть художников, ненавидевших убитого по разным причинам, но в одинаковой мере. Однако как узнать, кто из них виновен, если все шестеро что-то скрывают? Покой тихой деревни в Восточной Англии нарушен – на местном кладбище найден труп.
Гарриет Вэйн приезжает в Оксфорд на встречу выпускников. Вопреки опасениям родной колледж не склонен осуждать ее за скандальную репутацию. Однако вскоре оказывается, что скандал грозит самому колледжу: неизвестный злоумышленник пишет грязные анонимки, преследует студентов и преподавателей. Гарриет спешит на помощь, но расследование продвигается не слишком успешно. Смирив свою гордость, она обращается к Питеру Уимзи. Вместе они не только разгадывают загадку, но и начинают лучше понимать друг друга, хотя для этого им и приходится перейти на латынь.В серию «Не только Скотленд-Ярд: частный сыск и частная жизнь» вошли детективные романы знаменитой Дороти Л. Сэйерс, повествующие о сложной истории любви лондонского сыщика лорда Питера Уимзи и писательницы Гарриет Вэйн.
Рекламный агент Виктор Дин разбивается насмерть, упав с железной лестницы в рекламном агентстве «Пимс», но складывается впечатление, что никто не сожалеет об этом. До тех пор пока любопытный и задающий множество вопросов новый копирайтер не начинает смущать сотрудников своими неуместными вопросами. Чтобы расследовать смерть Виктора, лорд Питер Уимзи под именем своего кузена Дэса Брэдона устраивается на работу в это агентство, но вскоре попадает в запутанную паутину вымогателей и наркодилеров, от рук которых погибло уже пять человек.
Детектив-любитель лорд Питер Уимзи и его друг главный инспектор Паркер случайно узнают о смерти пожилой состоятельной дамы Агаты Доусон, которая страдала от неизлечимого рака. За ней ухаживала ее внучатая племянница, профессиональная медсестра Мэри Уиттакер. Уимзи заинтригован, подозревает, что дело нечисто, несмотря на отсутствие явных доказательств преступления или мотивов, и начинает расследование.
...Рано утром Вы идете в свою ванную и обнаруживаете труп неизвестного, на котором нет ничего, кроме разве что пенсне...Дороти Л. Сэйерс – звезда классического английского детектива, мастер загадок, автор более десятка детективных романов. Она привнесла в этот жанр оригинальность, интеллектуальную изощренность, живость и остроумие. Главный герой ее романов, лорд Питер Вимси, аристократ, эрудит и интеллектуал, виртуозно расследуя запутанные преступления, способен сыграть смертельную шутку с самым мрачным и жестоким из злодеев, разрушая его замыслы.
Уже почти столетие очаровывают читателей романы блистательной англичанки Дороти Ли Сэйерс о гениальном лондонском сыщике Питере Уимзи. Особое место среди приключений лорда Питера занимает история его отношений с писательницей Гарриет Вэйн, начавшаяся в книге «Сильный яд». «Где будет труп» эту историю продолжает: Гарриет отправляется в путешествие — и тут же находит на берегу моря свежего покойника с перерезанным горлом. По всем признакам — самоубийство, но не такова Гарриет, чтобы удовлетвориться столь скучной версией.
Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.
Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.
Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.