Человек: психология - [29]

— Нет, Мария Ивановна, — говорит пятиклассница учительнице,— уж вы и не старайтесь научить меня математике: моя мама математику не понимала, сестра старшая всегда по этому предмету двойки получала. Неспособные мы к математике!

Теория наследственности вредна и в политическом отношении: она провозглашает «природное» неравенство способностей людей различных рас и национальностей. Расисты, например, считают, что представители белой расы обладают хорошей наследственностью, а чернокожие — плохой. Отсюда первые должны господствовать над вторыми. И жизнь, и педагогический опыт, и наука убедительно опровергают эти измышления. К какой бы расе или национальности ни принадлежал ребенок, он может при соответствующих условиях достичь высоких уровней развития. В психологической литературе описывается такой характерный случай.

Экспедиция французского ученого Ж. Веляра обнаружила в деревушке, затерянной в глубине лесов Центральной Америки, брошенную на произвол судьбы маленькую девочку, которую позже назвали Мари Ивонн. Она принадлежала к племени гваякилов — самому отсталому на земном шаре. Девочку привезли в Париж, поместили в школу, в результате она превратилась в интеллигентную и культурную женщину.

Да и на наших глазах представители ранее отсталых африканских племен успешно овладевают в учебных заведениях Советского Союза высотами человеческой культуры, на деле опровергая буржуазную теорию наследственности

Это совсем не означает, что мы вообще отрицаем наследственность, т. е. способность живых существ передавать последующим поколениям свои основные признаки. Наследственность человека, по мнению советского генетика Н. П. Дубинина, записана в молекулах ДНК, его развитие запрограммировано — от оплодотворенного яйца до биологически индивидуализированной особи, которая растет, мужает, стареет и умирает... Однако только в наши дни стало очевидным, что духовное развитие не записывается в генах. Оно фиксируется в социальной программе, которая передается путем воспитания.

Великая роль наследственности прежде всего в том, что мы по наследству получаем человеческий организм, человеческую нервную систему, человеческий мозг и органы чувств.

А может быть, если у живого существа высокоорганизованный мозг, человеческие условия жизни и самоотверженные и умелые воспитатели, оно сможет стать человеком, хотя родилось шимпанзе? Немало ученых пытались ответить на этот вопрос. Н. Н. Ладыгина-Котс воспитывала маленького шимпанзе Иони с полутора до четырех лет в своей семье. Детеныш пользовался полной свободой. В его распоряжении были самые различные вещи, игрушки — все, что окружает человеческого ребенка. Его приемная мама всячески пыталась научить его человеческим действиям, и особенно речи. Все особенности его поведения она фиксировала в дневнике. А через десять лет исследовательница провела точно такие же наблюдения за своим сыном. Так возникла книга «Дитя шимпанзе и дитя человека в их инстинктах, эмоциях, играх, привычках и выразительных движениях». В развитии обоих малышей обнаружилось много общего, прежде всего в играх и эмоциональных проявлениях. Но несравненно больше оказалось различий: Иони так и не овладел вертикальной походкой, не смог научиться членораздельной речи и трудовым действиям. Такие же результаты получили и другие исследователи.

Как отмечает Я. Дембовский, рано или поздно каждый воспитуемый шимпанзе должен окончить свой век в клетке, закрытой на крепкий и нелегко открываемый замок.

Надо родиться человеком!

Но чтобы стать человеком, одной биологической наследственности мало. Нужна наследственность социальная — необходимо жить среди людей, дети должны общаться со взрослыми. Это так естественно, что даже не замечается.

В 1920 г. в Индии доктор Синг обнаружил в волчьем логове вместе с выводком волчат двух девочек. Одной из них па вид было лет семь-восемь, другой — года два. Девочек отправили в воспитательный дом. Сначала они ходили и бегали только на четвереньках, причем лишь ночью, а днем спали, забившись в угол и прижавшись друг к другу, как щенята. Младшая девочка вскоре умерла, а старшая, ее назвали Камалой, прожила после этого около десяти лет. Все эти годы Синг вел дневник наблюдений за Камалой. Она длительное время ходила на четвереньках, опираясь на руки и колени. Пила она лакая, а мясо ела только с пола, из рук не брала. Когда к ней подходили во время еды, она по-волчьи скалила зубы и рычала. Камала хорошо видела в темноте и боялась сильного света и огня. Днем она спала, сидя на корточках в углу, лицом к стене.

Через два года Камала научилась, и то плохо, стоять. Через шесть лет она начала ходить, но бегала по-прежнему на четвереньках. В течение четырех лет она выучила только шесть слов, а через семь лет — сорок пять. В дальнейшем лексикон Камалы расширился до ста слов. К этому времени она полюбила общество людей, стала бояться темноты, научилась есть руками и пить из стакана. Достигнув примерно семнадцатилетнего возраста, Камала по уровню умственного развития напоминала четырехлетнего ребенка.

Этот и подобные эксперименты, поставленные самой жизнью, не только показывают решающее значение окружающей среды, но и позволяют подтвердить еще некоторые важные выводы в ходе психического развития ребенка. Дело в том, что ни один ребенок, «воспитанный» животными и потом оказавшийся в среде людей, так окончательно и не преодолел огромного отставания в психическом развитии, ни один из них не догнал сверстников, детство которых протекало нормально. Темп психического развития «маугли» был чрезвычайно медленным. Подумать только, за десять лет, которые Камала прожила в человеческом обществе в условиях специального целенаправленного воспитания, она выучила только сто слов. По десять слов в год! В чем причина? Пропущены сензитивные периоды. Произошло то необратимое угасание, о котором мы уже говорили.