Человек, проходивший сквозь стены - [29]

Утром 15 ноября около трех десятков супружеских пар выстроились в очередь перед дверьми налогового управления. Каждый налогоплательщик держал под руку жену, которую должен был сдать в окно номер такой-то. На лицах застыла печать скорбной покорности. Все молчали. Лишь время от времени слышались произносимые вполголоса последние клятвы. В конторе сборщик налогов и его помощник приходовали поступающих жен. Зал был разделен невысокой перегородкой на две части. Склонившись над толстой книгой, помощник заносил необходимые сведения и выписывал квитанции; сборщик предлагал очередной супруге пройти за перегородку, передавал квитанцию супругу и напутствовал его сочувственными словами. Жены, уже перешедшие в собственность казны, сгрудились за перегородкой и молча смотрели на входящих в зал новых налогоплательщиков, чьи супруги должны были увеличить их печальную толпу.

Часам к одиннадцати у дверей налогового управления остановился автомобиль, который никак не мог пробиться сквозь толпу, запрудившую улицу. Судьбе было угодно, чтобы как раз в этот день через город Нанжикур проезжал министр налогов, направлявшийся в сопровождении секретаря министерства в свой избирательный округ. Выглянув в окно машины, он был поражен стечением публики к налоговому управлению и решил узнать, в чем дело.

Сборщик налогов встретил министра и секретаря министерства без тени смущения. Он извинился, что принимает их среди такой толпы налогоплательщиков, и добавил с улыбкой:

— Нет, я не смею сожалеть об этом. Перед нами — свидетельство того, что налоги поступают исправно. Смотрите, господин министр, я заприходовал уже двадцать пять жен.

Министр и секретарь министерства изумленно переглянулись. Сборщик налогов с готовностью ответил на все вопросы. Выслушав его разъяснения, секретарь министерства наклонился к министру и тихо сказал: «Он сумасшедший».

— Гм, гм, — ответил министр. — Гм, гм!

С крайне заинтересованным видом он осмотрел внесенных в казну женщин и, глядя на самых красивых из них, подумал, что здесь, возможно, кроется источник немалых доходов для государства. Не ускользнуло от его внимания и то, что многие из жен, проявив чисто женскую непоследовательность, явились в налоговое управление, надев свои самые дорогие украшения. Министр задумался. Не смея нарушать ход его мыслей и уже догадываясь, о чем думает шеф, секретарь министерства разглядывал супружеские пары, терпеливо ожидавшие своей очереди у окна.

— Просто диву даешься, до чего дисциплинированны эти люди, — заметил он.

— Да, да, — пробормотал министр. — Меня это тоже поразило.

Оба государственных деятеля обменялись многозначительными взглядами. Потом министр с чувством пожал руку сборщика налогов, посмотрел в последний раз на казенных жен и пошел к автомобилю.

Через день было объявлено, что Готье-Ленуар назначен сборщиком налогов первого класса. Пользуясь туманными намеками, министр налогов стал говорить о некоем важном проекте, осуществление которого произведет подлинный переворот в налоговом деле.

Но началась война…

Сапоги-скороходы (Перевод И. Степновой)

В один из декабрьских дней Жермена Бюж вышла из квартиры мадемуазель Ларриссон, где она в течение двух часов производила основательную уборку под наблюдением дотошной старой девы. Было четыре часа. Уже два дня как стояли морозы. Ветхое пальто Жермены служило плохой защитой от холода. С годами его тонкая полушерстяная ткань так износилась, что от пальто осталась одна видимость. Северный ветер свободно проходил сквозь редкую материю, точно сквозь оконную решетку. Пожалуй, столь же свободно ветер проходил и сквозь Жермену, такую же прозрачную и нереальную, как и ее пальто. Хрупкая, с узким, вечно озабоченным лицом, она казалась бесплотной тенью; это было одно из тех жалких созданий, для которых даже их нищета и безликость — милосердный дар судьбы, словно они иначе и не могли бы существовать, так мало у них для этого повода. На улице мужчины не замечали ее, да и женщины редко обращали на нее внимание. Торговцы не помнили ее имени, и знали ее, вероятно, только те, кто нанимал для уборки.

Поднимаясь по улице Ламарк, Жермена ускорила шаг. На углу улицы Мон-Сени ей встретилось несколько школьников, бежавших вприпрыжку по крутому спуску. Занятия только что кончились. Перед школой, у подножия большой каменной лестницы, ведущей на Монмартрский холм, собралась шумная ватага школьников. Жермена остановилась на углу улицы Поль-Феваль и глазами поискала среди них Антуана. Через несколько минут почти все школьники разбежались, рассыпались по улицам, и Жермена встревожилась, не видя нигде своего сына. Вскоре перед школой осталась лишь небольшая группа: пять-шесть мальчиков, которые обсуждали спортивные новости. Они должны были разойтись в разные стороны, но им так не хотелось расставаться, что они старались всячески оттянуть этот момент. Жермена подошла к ним и спросила, не знают ли они Антуана Бюжа и не видели ли они его. Самый маленький из ребят, по виду ровесник Антуана, сказал, снимая свой картузик:

— Бюж? Я его знаю. Я видел, как он уходил. Он вышел сразу же после звонка вместе с Фриула.