Человек под маской дьявола - [2]

Я подошла.

Она протянула ко мне свою морщинистую руку, и ее лицо вдруг обрело иные черты, оно смягчилось и просияло. Анна Павловна погладила меня по щеке, затем притянула к себе и прижалась своей морщинистой щекой к моим волосам.

— Как тебя зовут? — тихо спросила она.

Она напугала меня.

— Аня. — Ответила я.

Почему-то моя мама, едва я родилась, решила дать мне это имя. Не знаю, было ли оно связано с моей прабабушкой или оно просто нравилось маме, но все одобрили этот выбор, и я стала Анной Смирновой.

Тогда я почувствовала, как слезы упали мне на руку. Я отстранилась и посмотрела на старушку. Она плакала, пряча взгляд. Я протянула ей фотографию.

— Кто эта женщина? — тихо спросила я.

— Эта женщина — Анна фон Зиммер. — Подняв на меня взгляд, тихо ответила Анна Павловна.

— Я знаю ее? Она так похожа на меня…

— Эта женщина — я…

Она вновь прикоснулась рукой к моей щеке, на этот раз ее рука не дрожала. Анна Павловна сделала это с материнской нежностью и благодарностью. Я схватила ее морщинистую руку и крепко прижала. Мама никогда меня так не трогала, она всегда воспитывала нас с Гошкой в строгости и дисциплине, и считала, что доброта и ласка испортит наши характеры. Но Анна Павловна была другой. Почему же она всегда пряталась в этой комнате?

— Почему ты никогда не выходишь к нам? — спросила я.

— Потому, что мне нравится одиночество.

— Разве может нравиться одиночество? Разве тебе не скучно?

— Нисколько. В одиночестве я могу придаваться своим мыслям и воспоминаниям. Мне не бывает скучно.

Она продолжала смотреть на меня, с восторгом и нежностью.

— Мне говорили, что есть одна девочка похожая на меня. Но я не хотела верить.

— И мне мама говорила, что я похожа на тебя, — я показала снимок, — но если бы не увидела, не поверила бы.

Мы улыбнулись друг другу.

Вдалеке послышался мамин голос, она звала всех к столу. Я поднялась.

— Пойдем со мной! Собрались все твои дети и внуки. — Позвала я ее.

Она печально отпустила мою руку и опустила взгляд.

— У меня только один сын, за остальных детей я не несу ответственности.

Я удивлено посмотрела на нее, не зная, что сказать.

Мама позвала уже настойчивее, и мне пора было идти. Я хотела переубедить Анну Павловну и заставить ее выйти к нам, но она была слишком непреклонна в своем решении. Она только попросила меня дать обещание, заходить к ней почаще, в те дни, когда мы будем приезжать в Омск. Я дала ей слово.

С того самого дня, каждый раз, едва я только приезжала в город, я первым делом бежала в комнату к своей странной бабушке и долгими часами, сидела у ее ног, слушая долгие рассказы о тех годах, что она пережила до войны. Она рассказывала о своих родных. От нее я узнала, что мой предок, был потомственным дворянином, но женился на немке, и это стоило им обоим жизней во время Революции. Узнала о детстве Анны Павловны, о ее молодости. Она с таким воодушевлением рассказывала мне о своей жизни, что каждый раз уходя, я начинала в ту же минуту тосковать по ее тихому голосу и душевным историям. Но было и то, о чем она неизменно молчала, то, что она закрыла на замок в памяти и никогда не извлекала на свет воспоминания об этом периоде. Я даже начала сомневаться помнит ли она сама обо всем, что было в ее жизни. Но она помнила…

Однажды я спросила ее.

— А где твой муж?

На что Анна Павловна надолго задумалась. Она просто отвернулась к окну и несколько минут хранила молчание, пока вдруг не решилась заговорить.

— Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю. Однажды, когда придет мой час, ты узнаешь всю правду. А пока, наберись терпения, и помни, то о чем мы говорим с тобой в этой комнате, должно остаться только между нами.

Я кивнула.

Мне уже исполнилось двадцать три года, когда мама вдруг сказала, что Анна Павловна стала чувствовать себя хуже и очень просила чтобы я приехала и провела с ней последние дни. Я, недолго думая, собралась и вылетела в Омск. Несмотря на тяжелое состояние здоровья, она все также сидела в своем любимом кресле. Когда я вошла, она устало улыбнулась и рукой пригласила присесть, напротив, в заранее подготовленное для меня кресло.

— Пришло время, Анни, рассказать тебе правду. — Начала она. — Я так долго молчала об этом. Так старалась скрыть свою тайну, но стоило мне увидеть тебя, и я поняла — что должна рассказать тебе все. Что только ты одна сможешь помочь, обрести нашим душам покой. Дай мне слово, что выполнишь мою последнюю просьбу.

Я была заинтригованна, подалась вперед и взяла ее за руку.

— Да. Я сделаю все, что ты пожелаешь. Обещаю.

Тогда она откинулась на спинку и закрыла глаза, на щеке ее заблестели слезы.

— Мне кажется, что живу я, уже целую вечность… и не будет конца и края этой жизни… Я так устала, каждый год, каждый день, ждать, когда всевышний смилостивится, и заберет мою душу к себе… Разве не заслужили мы покоя?… Разве не достаточно молитв я вознесла к нему? Ведь я так устала… — она вдруг открыла глаза, посмотрела на меня и тихо добавила. — И он уже давно ждет меня, там… Знаешь, он всегда звал меня Анни…

2. «Война началась!»

Войны ведут короли, но страдают от них обычные люди.

Я родилась в смутное время, 20 апреля 1923 года в Омске. Моя мать, была потомственная дворянка, отец офицером Царской армии. Они любили друг друга, и мы были счастливой семьей. Бабушку с дедушкой я видела только на портретах. Они умерли задолго до моего рождения.