Человек под лестницей - [3]

Помимо элеватора Бодиль арендовала два старых лодочных сарая. Один из них она приспособила под маленький магазинчик, работавший с мая по сентябрь. В магазинчике продавали со вкусом сделанные работы местных умельцев, книги, открытки и постеры. В другом сарае Бодиль организовала гостиницу, что, впрочем, было незаконно. Лодочные сараи были собственностью общины и считались объектами культурного наследия, но пока никто не возражал. Бодиль разрешили арендовать сараи и делать с ними все, что ей угодно.

Фредрик взял Фабиана за руку и пошел к элеватору по настилу, положенному на бетонные сваи, торчавшие из мелкой воды.

Сколько же народу собралось внутри! Выставочный зал был заполнен почти до отказа. Отдельные голоса сливались в неразборчивый гул. В резком контражуре[1] окон посетители напоминали стадо овец в стойле. На пороге зала, еще не успев войти, Фредрик ощутил какое-то неясное, но сильное беспокойство.

Видимо, волнение его передалось Фабиану, он вцепился в руку отца, сжал коленки и плаксивым голоском спросил:

— Где мама?

Фредрик огляделся. Большинство посетителей стояли вдоль стен спиной к картинам и пристально смотрели вперед, на других посетителей, словно это и были самые интересные экспонаты.

— Она должна быть где-то здесь. Сейчас мы ее найдем. Пошли.

Но не успели они сделать и нескольких шагов, как их увидела Бодиль Молин. На ней было свободное льняное платье, напомнившее Фредрику о древнегреческой дамской моде. Прокладывая себе путь в толпе, Бодиль направилась к ним. Ее улыбка была такой сияющей и приветливой, что Фредрик невольно почувствовал себя польщенным. Последние метры, где почти не было людей, Бодиль почти пробежала. Она обняла Фредрика, пожалуй слишком крепко, если вспомнить, что знакомство их было чисто деловым и довольно поверхностным. Но беглые, символические объятия не входили в репертуар телесного языка Бодиль Молин. Она обнимала от души всех — художников, журналистов и коммунальных служащих, всех, с одинаковой силой и интимностью, словно они были ее любовниками. Это ошеломляло, едва не сбивало с ног, но было приятно. Ощутив полное налитое тело Бодиль, Фредрик мысленно пожелал, чтобы его так же приветствовала жена.

— Фредрик! И Фабиан! Я уже давно вас ищу. Вы останетесь? Здесь на втором этаже есть чем закусить. Паула не говорила?

— Где мама? — робко повторил Фабиан.

— Сейчас, малыш, мы пойдем и поищем твою маму.

Бодиль взяла Фабиана за свободную руку и потянула отца и сына, словно цепочку, сквозь толпу.

Высокая, стройная, со стянутыми в строгий узел светлыми волосами, Паула стояла в углу и говорила с каким-то журналистом. В руке она держала неизвестный Фредрику огромный экзотический, завернутый в целлофан цветок. Да настоящий ли он? Фредрик хотел подождать, когда закончится интервью, но Фабиан тотчас бросился к Пауле. Не прерывая беседы, она рассеянно улыбнулась, притянула к себе сына и легким кивком поздоровалась с мужем.

«Как странно устроены люди, — печально подумал Фредрик. — Женщина, с которой я едва знаком, приветствует меня как жена, а жена здоровается со мной так, будто мы едва знакомы». Но он понимал, что Паула занята и ее холодности не стоит придавать особого значения.

Какая-то молоденькая девушка, показавшаяся Фредрику знакомой, протянула ему блюдо с крошечными булочками. Наверное, это дочь сотрудника или продавщица магазина, куда Фредрик иногда заходил. В маленьком городке то и дело встречаешь одних и тех же людей в самых разных ситуациях. Это как в маленьком театре, где одни и те же актеры играют множество разных ролей. Продавец скобяной лавки оказывался членом родительского комитета класса, где учится дочь, а на следующий день выясняется, что он же — футбольный тренер сына. Мало того, послезавтра из газеты узнаешь, что он, кроме того, еще и активист движения «зеленых».

Поначалу Фредрик смущался, не зная, как вести себя с людьми, играющими такие разные роли. Потом ему стало ясно, что эти разные, иногда взаимоисключающие роли и есть только роли. Фредрик научился разглядывать за этими ролями людей, истинные их лица. Этот навык был не нужен в большом городе, где продавец скобяной лавки — это продавец скобяной лавки и больше никто.

Он взял две булочки. Они оказались на удивление вкусными. Откуда Бодиль их берет? Девушка не успела отойти, и Фредрик взял еще одну.

С другого подноса он взял напиток — стакан безалкогольного сидра — и отошел в угол, откуда мог видеть жену и ждать, когда у нее освободится время для него. Он не чувствовал себя обиженным. Просто сегодня был ее день.

На Пауле была шелковая блузка без рукавов, переливавшаяся серыми и розовыми оттенками; странный, но очень благородный цвет. Наряд выглядел изящно, как китайский фарфор, и казался очень дорогим. Брюки были из того же материала. Кто-то избавил Паулу от чудовищного цветка и поставил его к другим букетам на ближайший подоконник.

Видимо, ее совершенная внешность — шелк, белые руки, зачесанные назад блестящие волосы — по странной ассоциации напомнила ему о мраморной ванне и о том, что произошло утром. В животе шевельнулось неприятное ощущение.