Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - [185]

– Я считаю, что всем гражданским лицам следует укрыться в подвале, – сказал старичок.

– Отличная мысль, капитан, – поддержал Ларссон.

Впрочем, в голосе его не было бодрости. Запертая железная дверь, открытые двери шахты, безнадежно испорченный лифт. Возможности выбраться на крышу равны нулю.

Гунвальд Ларссон задумчиво поскреб подбородок рукояткой пистолета.

Кольберг нервически покосился на оружие в его руках. Хороший пистолет, вычищенный, ухоженный, рукоятка из резного ореха. Стоит на предохранителе. И тут Кольбергу впервые пришло в голову, что склонность к ненужной пальбе тоже является одним из отрицательных качеств Гунвальда Ларссона. Внезапно он спросил:

– Ты стрелял когда-нибудь в человека?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Не знаю, просто так.

– Ну что будем делать?

– Сдается мне, надо вылезать на Оденплан.

– Пожалуй.

– Мы ведь единственные, кто правильно расценивает ситуацию. Во всяком случае, мы более или менее точно представляем себе, что произошло.

Предложение явно не вдохновило Ларссона. Он выдернул волосок из левой ноздри и рассеянно созерцал его.

– Неплохо бы снять этого типа с крыши, – сказал он.

– Только на крышу нам не попасть.

– Верно.

Они снова спустились на нижний этаж. Но в ту минуту, когда они хотели выйти из дома, один за другим прозвучали четыре выстрела.

– В кого это он? – спросил Кольберг.

– В полицейскую машину, – ответил Ларссон. – Упражняется.

Кольберг взглянул на пустую машину и увидел, что обе мигалки и прожектор на крыше пробиты пулями.

Они вышли из дома и, лепясь к стене, завернули за угол на Обсерваториегатан. Людей поблизости не было.

Они сбросили свои белые халаты прямо на тротуар. Над ними застрекотал вертолет. Но видеть его они не могли.

Поднялся ветер, пронзительно холодный, несмотря на обманчивое сияние солнца.

– Ты узнал имена верхних жильцов? – спросил Гунвальд Ларссон.

Кольберг кивнул.

– Наверху есть две квартиры типа студий, но в одной сейчас никто не живет.

– А в другой?

– Какой-то Эрикссон. Мужчина с дочерью, кажется.

– Так, так.

Выводы: некто, умеющий хорошо стрелять, владеет автоматом, знает Кольберга и Гунвальда Ларссона, не любит полицейских, разбирается в лифтах и, возможно, носит фамилию Эрикссон.

События разворачивались быстро.

Сирены завывали вблизи и вдали.

– Надо брать его с улицы, – сказал Кольберг.

Ларссон не был в этом убежден.

– Может, и так, – сказал он.

Если на Далагатан и поблизости почти не было людей, то тем больше скопилось их на Оденплан. Треугольная площадь буквально кишела черно-белыми машинами и полицейскими в форме, а эта демонстрация силы, как и следовало ожидать, собрала большую толпу зевак.

Наскоро возведенные заграждения привели уличное движение в хаотический беспорядок, пробки возникали всюду, по всему старому городу, но здесь они выглядели особенно эффектно. Вся Оденгатан была забита стоящими машинами до самого Валхаллавеген. Длинная вереница автобусов начала беспорядочно расползаться по площади, а пустые такси, стоявшие здесь с самого начала, никак не улучшали положения. Таксисты покинули свои машины и смешались с толпой полицейских и зевак.

Никто ничего не понимал.

А народ все прибывал, прибывал со всех сторон, но больше всего из метро. Множество полицейских на мотоциклах, две пожарные машины и вертолет автоинспекции довершали картину. Там и сям группы полицейских в форме пытались отвоевать для себя в этой толчее хоть минимальное жизненное пространство.

«Если бы покойный Нюман сам руководил операцией, ему и то не удалось бы создать более полную неразбериху», – подумал про себя Кольберг, когда они вместе с Гунвальдом Ларссоном пробивались к станции подземки, куда явно перемещался центр полицейской активности.

Они даже встретили по дороге личность, с которой, вероятно, стоило поговорить, а именно Ханссона из пятого. Или, если полностью, Нормана Ханссона, старшего полицейского офицера, ветерана в округе Адольф Фредрик, досконально знавшего участок.

– Это не ты здесь хозяйничаешь? – спросил Кольберг.

– Нет, боже меня избави.

И Ханссон с ужасом глянул по сторонам.

– А кто тут командует парадом?

– Наверное, не один, а многие, но только что прибыл интендант Мальм. Он там позади, в фургоне.

Они протиснулись к машине.

Мальм был подтянутый, элегантный мужчина лет эдак сорока пяти, с приятной улыбкой и волнистыми волосами. Своей хорошей формой он был, по слухам, обязан верховым прогулкам на Юргордене. Его политическая благонадежность была выше подозрений, анкетные данные могли вызвать только восторг, но как работник он оставлял желать лучшего. Находились люди, которые вообще считали его полной бездарью.

– Боже мой, Ларссон, у тебя немыслимый вид.

– Где Бек? – спросил Кольберг.

– Мне не удалось установить с ним контакт. Да и вообще это случай для узких специалистов.

– Каких специалистов?

– Разумеется, для специалистов по охране общественного порядка, – с досадой пояснил Мальм. – Полицеймейстер, как на грех, уехал, а шеф отдела в отпуске. Мне удалось связаться с начальником полиции. Он сейчас в Стоксунде и…

– Отлично, – сказал Гунвальд Ларссон.

– В каком смысле? – насторожился Мальм.

– В том, что там его не достанет пуля, – объяснил Гунвальд Ларссон с невинным видом.