Человек, открывший взрыв Вселенной. Жизнь и труд Эдвина Хаббла - [5]

Однажды двенадцатилетний Эдвин, отвечая на вопросы дедушки о Марсе, написал такое интересное письмо, что тот поместил его в газете Спрингфилда.

Когда Эдвину исполнилось четырнадцать лет, ему удалили апендикс. Сейчас это считается простой операцией, а тогда больного заставляли довольно долго лежать в постели. Но и в этом была своя прелесть. Эдвин мог читать о звездах сколько ему хотелось.

Воспоминания не очень-то надежный источник для истории, всегда можно что-то забыть, что-то деформируется в памяти. Друг Эдвина Хаббла известный писатель Олдос Хаксли в своем эссе «Звезды и человек» тоже писал о раннем увлечении будущего ученого астрономией. Но подробности там иные. Так, восьмилетний Эдвин, оказывается, мечтал понаблюдать метеорный дождь, а письмо к дедушке выглядит у Хаксли уже солидным «трактатом» о Марсе. Едва ли это не версия самого Хаббла, если не вольность писателя.

В 1906 г. Эдвин окончил среднюю школу. Вероятно, учеба давалась ему легко, и он не очень утруждал себя занятиями. Сохранился рассказ о том, какие слова сказал ему на прощанье директор школы: «Эдвин Хаббл, я четыре года наблюдал за тобой и никогда не замечал, чтоб ты занимался хотя бы десять минут». На мгновенье он сделал паузу, ужасную для Эдвина, и продолжал: «Вот тебе стипендия в Чикагский университет».

Шестнадцатилетним Эдвин Хаббл поступил в университет. Основанный в 1857 г. Чикагский университет входил в первую десятку лучших высших учебных заведений Америки. Здесь в начале века работал астроном Форест Мультон, автор одной из теорий образования Солнечной системы, замечательные физики Альберт Майкельсон и Роберт Милликен. Как будто Эдвин даже немного поработал ассистентом в лаборатории Милликена. Особенно же он интересовался астрономией и математикой.

Сам Эдвин не оставил воспоминаний о студенческой жизни. Он отдалился от семьи, и его сестры почти ничего не могут сказать об этих его годах. И Люси — миссис Уоссон, и Элен — миссис Лейн, вспоминают лишь, что в университете брат продолжал заниматься баскетболом. Однажды его команда даже встречалась с командой университета Висконсина, где тогда учился брат Билл. Футбольный тренер Алонзо Стэгг очень хотел, чтоб Эдвин выступал в его команде и просил об этом разрешения у мистера Джона Хаббла. Но отец считал футбол слишком грубой игрой и был неумолим. Не помогли и друзья-футболисты, которых Эдвин приглашал на уик-энды в семью. Слово отца было законом. А когда хитрый Эдвин стал особенно распространяться о травмах в бейсболе, любимой игре отца, тот сказал, что лучше бросить и это занятие. И Эдвин переключился на бокс, вероятно, считая, как думает Люси, что отец испортил ему жизнь.

Здесь он показал такие успехи, что тренер вознамерился превратить его в профессионального боксера. К счастью, этого не случилось.

Эдвин мечтал получить стипендию Сесиля Родса, имя которого еще недавно «красовалось» на карте колониальной Африки — Родезия. В начале века стипендии в 200—300 фунтов стерлингов было достаточно, чтобы безбедно прожить в Англии, особенно одинокому молодому человеку. Даже уже женатого Нильса Бора Резерфорд приглашал поработать в свою лабораторию на такое же жалованье. Но чтобы стипендию получить, нужно было не только хорошо учиться, но удовлетворять и другим требованиям — иметь возраст 19—25 лет, быть неженатым, обладать способностью жить в отрыве от дома, быть достаточно спортивным и здоровым, а главное, иметь в глазах руководства университета незапятнанную репутацию. С этим-то и возникли трудности. Эдвин не был образцово-показательным студентом и однажды вместе с приятелями по клубу не придумал ничего лучшего, чем из окна общежития бросать яйца, когда из чистки несли одежды студентов-теологов. Тогда еще пластиковых мешков не было, и снаряды попадали точно в цель.

Но все обошлось благополучно, и в сентябре 1910 г. Эдвин вместе с другими молодыми людьми отправился за океан, получив двухлетнюю стипендию, продленную затем еще на год. Здесь, в Англии, в жизни Хаббла произошел первый крутой поворот. Вместо естественных наук, изучавшихся в Чикаго, ему пришлось заняться юриспруденцией. Почему это произошло, сам Хаббл никогда не писал. По-видимому так решили за него те, кто руководил стипендиатами. В 1974 г. миссис Люси Уоссон кое-что рассказала корреспондентке городской газеты Александрии, где она тогда жила. Как раз в это время известнейший журнал «Нейшнл Джиогрэфик» опубликовал статью «Первопроходцы в изучении Вселенной».

В статье кратко рассказывалось о семи ученых и их трудах — Копернике, Галилее, Кеплере, Ньютоне, Гершеле, Эйнштейне и Хаббле. Это и было поводом, чтобы обратиться к сестре знаменитого человека. Вспоминая о детстве и юности своего брата, Люси заметила: «...он не был определен в Кембридж, где мог бы совершенствоваться в науке. Вместо этого его определили в Колледж Королевы [Оксфорд], где он изучал международное право».

В Кембридж и Оксфорд доступ открыт лишь для избранных. «Мы берем элиту средних школ и готовим элиту страны»,— говорят преподаватели этих привилегированных университетов. Более 60 нобелевских лауреатов учились в Кембридже, почти все послевоенные премьеры Великобритании окончили Оксфорд, из этих университетов вышло большинство английских судей. Эдвин попал в особую среду; в Оксфорде в старинном Колледже Королевы он познакомился и подружился с сыновьями английской знати, будущими государственными деятелями, литераторами. Оксфорд давал гуманитарное образование, но кроме профессиональных знаний студенты получали умение вести себя, общаться с людьми, ценить культуру, получать удовольствие от спорта. Несомненно, именно в Оксфорде, готовясь стать юристом, Эдвин развил свой дар четко, убедительно, ярко и красиво излагать мысли. Здесь же он научился любить книгу, начал собирать свою библиотеку и много лет спустя, уже после его смерти, сестры подарили университету в Эль-Пасо две старинные книги, в то время приобретенные их братом,— сочинения Томаса Роберта Мальтуса и латинский трактат XVI века.