Человек, небо, космос - [48]

Работа по розыску раненых летчиков к концу второго года войны принесла определенные положительные результаты. Однако она все еще не удовлетворяла санитарную службу армии.

С обстоятельным докладом на совещании выступил А. Е. Соколов. Рассмотрев общие вопросы медицинского обеспечения войск, он подчеркнул необходимость лечения раненых летчиков в госпиталях Отдельной Приморской армии, рекомендовал эвакуировать в тыл страны лишь тех, кому на месте требуемая медицинская помощь не может быть оказана. Соколов одобрил инициативу 4 ВА в организации хирургических лазаретов и дал им высокую оценку.

Тут надо заметить, что ряд лазаретов БАО мы сделали хирургическими и получили разрешение начальника тыла воздушной армии в случае необходимости перемещать их с одного участка на другой. Такие лечебные подразделения были созданы, например, в 471 БАО (старший врач Ястребов, начальник лазарета Аранович), в 348-м (соответственно — Павлов и Чупова), в 440-м (Калика и Захарьян).

На совещании выступили почти все присутствовавшие. Оно прошло живо и интересно. Позже Соколов сказал мне полушутя: «Жаль, я не остался авиационным врачом. В вас какая-то особая… задиристость, что ли?»

В Фонталовскую тогда не приехал мой «крестник» Аранович. В порядке взаимопомощи его командировали на две недели в медсанбат одной из дивизий 9-й армии (БАО размещался в ее тылах). Григорий Израилевич был уже аттестован, ему присвоили звание капитана медицинской службы.

Я встретил его через два дня после совещания. Командировка врача окончилась трагически. Я уже говорил, что, отступая, фашисты минировали буквально каждый метр земли, все здания и даже отдельные предметы. Случилось так, что саперы не обнаружили фугаса замедленного действия в школе, где разместился медсанбат. И это здание вдруг взлетело на воздух. Из всех раненых и медперсонала батальона в живых осталось всего семь человек. Аранович оказался в числе счастливцев. Рассказывая об этом ужасном случае, капитан невольно закрывал лицо руками.

Стояли ясные, но ветреные, холодные дни. Ночи стали такими темными, что по улицам можно было двигаться только ощупью. Море по-прежнему бушевало. Яростные удары волн о высокий таманский берег, как пушечная пальба, были слышны далеко.

Решив, что осенних штормов не переждешь, командующий генерал армии Петров 31 октября отдал приказ начать ночью форсирование Керченского пролива. Накануне днем в частях прошли митинги. Бойцы и командиры клялись не пощадить ни крови своей, ни жизни для освобождения советского Крыма.

Первым на бронекатерах и самоходных баржах предстояло высаживаться на Эльтиген отвлекающему десанту. Он состоял из одной дивизии 18-й армии и батальона моряков-новороссийцев. С воздуха его должен был поддерживать полк ночных бомбардировщиков Е. Бершанской. Двумя часами позднее с косы Чушка отправлялся основной десант. Для его поддержки выделили все остальные полки ночных легких бомбардировщиков. С рассвета вступала в действие штурмовая и истребительная авиация.

В Эльтигене высадилась лишь часть десанта: многие бронекатера попали под сильный артиллерийский огонь противника, большинство самоходных барж повернуло обратно, не сумев справиться с волнами. На косе Чушка дела обстояли еще хуже. Десантная операция закончилась лишь через четыре дня.

В штаб Северо-Кавказского фронта[7] прибыл представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Он потребовал немедленно переправлять на Еникалийский полуостров главные силы. С 5 ноября удалось наладить переброску частей.

Наша авиация уже имела подавляющее превосходство в воздухе, а военные корабли — на море. Переправу обеспечивала также наша дальнобойная артиллерия. К 12 ноября войска армии достигли восточной окраины Керчи, захватили Еникалийский полуостров. Плацдарм имел площадь около 80 квадратных километров.

В эти дни мы с чрезвычайной напряженностью осуществляли план медицинского обеспечения боевых действий воздушной армии. В станице Фонталовская на базе лазарета 348-го батальона аэродромного обслуживания (старший врач Павлов, начальник — Чупова), усиленного за счет еще одного БАО, был развернут армейский хирургический лазарет на 30 коек. Возле косы Чушка, в станице Запорожская, — на 25 коек 471 БАО. Его возглавил Аранович. В Тамани был развернут хирургический лазарет на 10 коек.

Сразу после захвата плацдарма на Керченском полуострове там появился передовой командный пункт (ПКП) 4 ВА, возглавляемый генералом С. В. Слюсаревым. Сначала туда были направлены два медицинских поста. Вскоре командующий воздушной армией приказал подготовить на плацдарме площадку и посадить на нее эскадрилью ЛаГГ-3 88-го истребительного авиационного полка. Ее задача — осуществлять перехват вражеских бомбардировщиков «по-зрячему» и по вызову станции наведения. Это авиационное подразделение, которым командовал Герой Советского Союза капитан В. А. Князев, вело воздушные бои на глазах воинов всего керченского плацдарма. Летчики сразу же завоевали любовь и признательность пехотинцев.

Для обеспечения боевой работы эскадрильи и передового командного пункта была выделена комендатура от 435 БАО. В нее вошли майор медицинской службы Ефимец, врач амбулатории капитан медицинской службы Абаева, фельдшер лейтенант медицинской службы Осадчая, начальник аптеки младший лейтенант медицинской службы Белогорская и медсестра Соколова. Они оказывали помощь не только авиаторам, но и раненым из наземных частей.