Человек находит себя - [53]

— Ну, Михаил Сергеевич, теперь вы убедились, что фабрику я пытаюсь ориентировать правильно?

— Конечно, надобность в согласовании отпадает, — согласился Токарев, — но мое-то мнение не изменилось: мебель бедна. Впрочем, можете обсуждать на техническом совете, попробуем сделать образцы, посмотрим, что получится.

Пользуясь правами председателя технического совета, Гречаник собрал заседание в тот же день. Большинство членов совета к новшеству отнеслось осторожно. Илья Тимофеевич Сысоев морщился и с сомнением качал головой:

— Больно уж просто что-то.

Однако совет решил изготовить первую партию мебели по чертежам Гречаника, но обязательно с художественной фанеровкой; на этом Илья Тимофеевич настаивал энергичнее всех.

— Коли уж новое, так до последу новое, — говорил он.

3

После того как Таня окончательно поняла, в чем причины ее неудач, первым ее желанием было сразу пойти к Гречанику или даже к Токареву и просить их немедленно вмешаться. Но она представила себе, как будет жаловаться на Костылева, а Токарев, конечно, уж опять обязательно подумает, что она ищет способа избавиться от лишних трудностей, Гречаник же, думала она, тот давно уверен в том, что новый мастер не справляется по неопытности… И Таня не пошла ни к директору, ни к главному инженеру. Однако посоветоваться с кем-нибудь обязательно было нужно, и она решила поговорить с Ярцевым.

Из всех, кого Таня уже знала на фабрике, он казался ей наиболее простым и доступным человеком. Может быть, потому, что видела его в непринужденной домашней обстановке, когда он затащил ее к себе слушать музыку, А может быть… может быть, повлияло и то, что услышала его такой теплый, взволнованный рассказ о ней самой. Все это располагало, и Таня пошла к Ярцеву.

Теперь она работала во вторую смену, с пяти вечера, поэтому к Ярцеву пришла пораньше, за час до вечернего гудка. В кабинете она увидела Алексея. Он стоял у стола вполоборота к двери, очевидно, уже собираясь уходить.

— А-а, Татьяна Григорьевна, — сказал Ярцев, когда Таня отворила дверь, — заходите, заходите!

Алексей, закончив разговор и сказав свое обычное «Ясен вопрос!», пошел Тане навстречу. Взгляды их встретились. В глазах Алексея было что-то необычное: радостное и теплое. Таня уступила ему дорогу, а он остановился возле нее, как будто хотел что-то сказать, но не сказал — только улыбнулся и вышел.

Ярцев усадил Таню и, довольно потирая руки, сказал:

— Итак, разрешите обрадовать вас, Татьяна Григорьевна. Вы, конечно, догадываетесь, чем именно.

— Я ничего не знаю, — удивленно и растерянно ответила Таня.

— Это обычная вещь — вы не знаете, а вся фабрика говорит!

— Но о чем?

— О чем? — Пристально посмотрев Тане в лицо, Ярцев сказал: — Сегодня днем Соловьев снова испытал свой автомат… Может быть, теперь догадываетесь? Нет? Ну так вот: автомат работает великолепно! Слышите? Сам, собственными глазами видел. Так что поздравляю вас.

— Но при чем же тут я? — спросила Таня, краснея.

— А кто помог Соловьеву? Кто подсказал?

— Мирон Кондратьевич! Можно ли делать из этого событие? Всякий на моем месте поступил бы так же.

— Согласен. И, кстати, никакого события не делаю, просто рад за вас и всё.

— А я очень, очень рада за Соловьева! — горячо и искренне проговорила Таня. — Он, оказывается, так долго мучился с этим…

— Вы не совсем поняли меня, — сказал Ярцев. — Я рад за вас потому, что многие из людей, и не только вашей смены, переменили мнение о вас, о новом мастере, понимаете? Я сегодня говорил с Любченко, с Шадриным, с Соловьевым, с Сергеем Сысоевым…

— Мирон Кондратьевич, — осторожно перебила Таня, — я пришла за советом. В смене у меня неблагополучно. Мне кажется…

— Я знаю. Соловьев мне только что говорил, что вы отыскали причину.

— Соловьев говорил? — нахмурилась Таня.

— Да. Что же в этом особенного? Он коммунист и поставил перед секретарем партийной организации вопрос о наведении порядка. Я намерен сегодня говорить с директором и главным инженером. К сожалению, у нас на фабрике бывает, что мы проглядываем беспорядки у себя под носом. Но ничего…

— Я прошу вас, — немного волнуясь, продолжала Таня, — очень прошу, Мирон Кондратьевич, ничего не говорите пока ни Токареву, ни Гречанику. Они могут подумать, что я испугалась, что ищу дела полегче… Не надо… Я ведь поэтому и за советом пришла. Не знаю, как лучше, как правильнее поступить. И не из-за себя, нет! В этой обстановке больше всех страдают рабочие, и помочь нужно им, понимаете? Ну, изнутри что-то изменить, чтобы Костылев сам себя опрокинул. А то, допустим, не будет меня, кто-то другой станет мастером, а начальник цеха себя поведет по-прежнему, и, выходит, снова все начинать, так?

— Вообще, мысль правильная, — согласился Ярцев, — но что придумать в том плане, как предлагаете вы?

— Да, да, только без административного вмешательства…

— Хорошо! — хлопнув ладонью по столу, сказал Ярцев после некоторого раздумья. — Договоримся так: вашу смену мы берем под контроль. Я имею в виду партийную организацию. И должен вас немного огорчить — Токареву и Гречанику мне сказать об этом придется. Вы не беспокойтесь, это будет по партийной линии, без административного вмешательства. Идет? Ну, вот и хорошо! А вы тем временем поглубже вникните в работу, в каждую мелочь. Правда, все это трудно, может быть, и отдохнуть кое-когда мало придется…