Человек летающий - [20]

Тем дороже должен нам быть «Гран-При» Всемирной выставки в Брюсселе, присужденный в 1958 году самолету Ту-114, и золотые медали — Ил-18, Ан-10, вертолетам Ми-4, Ка-18. Это были первые крупные награды послевоенного времени, которых удостоились наши крылья.

Первые — и тем особо памятные…

На седьмом небе

В конце 1908 года Уилбур Райт со всей категоричностью писал: «Аэроплан — военная машина, и его дальнейшее развитие связано с применением его в военном деле… — и чуть дальше особо подчеркивал: — Будущее самолета лежит, по-моему, всецело в области применения его на войне как боевого средства».

Пока что запомним это раннее и весьма решительное заявление, только запомним. Мы еще вернемся к нему…

С 22 по 28 августа 1909 года состоялась Великая Реймская неделя.

Реймс, небольшой старинный городок на северо-востоке Франции, издавна славившийся продажей шерсти и производством шампанских вин, гордившийся архитектурными Памятниками XI–XIV веков, церковью Сен-Реми, собором Нотр-Дам, сделался в те дни одним из самых привлекательных населенных пунктов мира: здесь соревновались авиаторы!

Вчерашние инженеры, вело- и автогонщики, художники, механики — кого только ни привлекала к себе авиация — устанавливали в Реймсе и тут же сокрушали все новые и новые рекорды… Крылатые представители человечества, избалованные вниманием толпы, рвались к своему седьмому небу.

Кстати, это далеко доавиационное выражение — седьмое небо — восходит, как известно, к Аристотелю, который полагал, что небо состоит из семи неподвижных кристаллических сфер, несущих на себе звезды и планеты. О семи небесах упоминает и коран, якобы принесенный ангелом именно оттуда — с седьмого неба…

Как бы там ни было, но это крылатое выражение означает верх мыслимого блаженства, потолок счастья. Для авиаторов той поры счастьем был рекордный полет; полет выше всех… дальше всех… быстрее всех.

В дни Великой Реймской недели не одному авиатору удалось побывать на заветной высоте, хотя среднее удаление от земли не превышало потолка современного «Седьмого неба» — известного столичного ресторана, расположенного на верхотуре московской телевизионной башни в Останкино.

Перечислять давние рекорды, пожалуй, нет смысла, и не потому, что современникам, людям космической эры, они могут показаться, естественно, мизерными, а потому, что век тех достижений был ничтожно короток — иногда день, а порой — всего один час…

Но вот на что хочется обратить особое внимание: в Реймсе, на полетах присутствовал капитан Королевского флота Великобритании, самый популярный в ту пору герой Англии, полярный исследователь, которому суждено было всего тремя годами позже проиграть битву за Южный полюс великому норвежцу Руалу Амундсену, — Роберт Скотт.

Биограф Скотта сообщает: «Скотт послал в Адмиралтейство тщательно обдуманный отчет о соревнованиях, в котором разобрал достоинства самолетов и коснулся вероятных перспектив их применения. В архиве флота это, вероятно, наиболее ранний документ, излагающий точку зрения морского офицера на практические возможности авиации».

Какие же это были, по мнению Скотта, возможности?

В первую очередь — военные.

Если мнение Уилбура Райта, высказанное несколько раньше, можно считать в большей или меньшей степени пристрастным: известно, как братья Райт добивались заказа от военных ведомств Франции, России, не говоря уже о собственном их американском военном министерстве, — то заключение капитана Скотта никак не может быть отнесено к этой категории.

Отчет Скотта выражает точку зрения стороннего наблюдателя, точку зрения весьма авторитетного профессионала военного.

В скором времени эта точка зрения получила широчайшую поддержку во многих флотских и армейских кругах.

Вот что писал, например, в журнале «Подготовка» (1910 г.) мало кому известный тогда майор итальянской службы Джулио Дуэ: «В настоящее время мы вполне сознаем значение господства на море; не менее важным будет в скором времени завоевание господства в воздухе, так как только обладая господством в воздухе — и только тогда — мы сможем использовать преимущества, вкратце выраженные во фразе: «сверху хорошо видно и удобно наносить удары…» Следовательно, в будущем будут с ожесточением сражаться за господство в воздухе… Армия и флот должны видеть в появлении летательных аппаратов рождение третьего брата — младшего, но имеющего не меньшее значение в великой военной семье».

С Дуэ мы еще встретимся, а пока позвольте заметить: всякая история имеет свою предысторию…

Как только авиация достигла первых успехов в многочисленных европейских соревнованиях, лучшие летчики Франции, словно перелетные птицы, потянулись в Африку… Что нужно было Ведрину, Докуру, Пурпуру и многим другим пилотам в Каире, Порт-Саиде, в Галлиполии?

Чтобы господствовать в Африке, Франция, тогда еще могущественная колониальная держава, должна была сохранять постоянную боевую готовность и вести разведку. Так, не став еще родом войск, авиация уже вступила на военную службу. Впрочем, это было уже не первое вступление.

Много раньше, в 1793 году Якобинский конвент обратился с особым призывом к ученым оказать всемерную помощь отечеству в борьбе против Англии, Голландии, Австрии, Пруссии и Португалии. При комитете общественного спасения была учреждена особая ученая комиссия, в которую вошли лучшие умы Франции: математики Карно и Монж, физик Гитон де Морво, химики Лавуазье, Бертолле, Фуркруа…