Человек, который замедлял и ускорял время - [2]

Тимофей повернулся ко второму бандиту. Силуэт милиционера в конце аллеи оставался неподвижным. Тимофей отобрал у коренастого свой плащ, надел его и, не торопясь, повторил всю программу. Темные очки коренастого от первого же удара упорхнули куда-то далеко, а после окончания программы он начал медленно клониться вперед.

Тимофей перевел дыхание и стал соображать, что, собственно, произошло. Чудо? Галлюцинация? Или он каким-то непонятным образом сумел загипнотизировать грабителей. Или что-то случилось со временем? Тимофей бросил взгляд на часы. Секундная стрелка застыла на месте. Конечно, часы могли и остановиться, а может быть, каким-то образом сработала относительность времени? Ведь он подумал о чем-то таком, когда начал раздеваться. И время действительно остановилось… Для всех вокруг? А для него нет? Как же теперь быть? Тимофей даже встряхнул головой от недоумения. Однако, приглядевшись к громилам, он сообразил, что время не совсем остановилось. Долговязый почти сложился пополам, а коренастый успел так наклониться вперед, что непонятно было, как он еще держится на ногах. Его руки почти касались земли. Луч света от фонаря падал теперь прямо на туго обтянутый старенькими джинсами зад коренастого. Тимофей вспомнил, как коренастый чуть было не оторвал воротник его плаща. За это хамство коренастому определенно следовало добавить. Под рукой ничего подходящего не было. И Тимофей воспользовался широким, украшенным бляхами ремнем самого коренастого. Изрядно потрудившись, Тимофей перевел дыхание. К этому времени долговязый окончательно сложился пополам, а коренастый принял совершенно фантастическое положение. Он висел в воздухе прямоугольным треугольником, чуть касаясь асфальта носками ботинок и пальцами рук. Силуэт постового по-прежнему неподвижно маячил в конце аллеи.

Тимофей отступил поближе к фонарю и еще раз бросил взгляд на часы. Секундная стрелка переместилась по сравнению с предыдущим положением на полтора деления. Время двигалось, но как-то очень медленно… Тимофей подумал, что было бы неплохо, если бы теперь время пошло быстрее. Он заметил, что в этот момент секундная стрелка часов двинулась, но тотчас снова застыла на месте. Тимофей счел это добрым предзнаменованием и уставился на циферблат. Однако секундная стрелка продолжала оставаться неподвижной. Он подождал немного. Сложенный вдвое долговязый заметно наклонился вперед, а прямоугольный треугольник коренастого теперь устойчиво опирался ладонями об асфальт дорожки.

«А может, это все же сон? — снова мелькнуло в голове Тимофея. На всякий случай он укусил себя за палец. — Нет, не сон, не похоже… С чего, собственно, все началось? Ну, бандиты… Он стал раздеваться, думал о милиционере, который должен находиться близко… Потом он подумал, что хорошо было бы, если бы время остановилось. Стоп… Кажется, именно после этого все и случилось… Чушь какая-то… А что, если?..»

Он зажмурился и шепнул: «Пусть время снова идет нормально. Я хочу…»

Он не успел кончить. Почувствовал на лице капли влаги, услышал шорох дождя, шелест листьев, какую-то возню, стоны. Потом кто-то истошно и тонко завопил:

— Ай-я-яй. Ой-ой-ой. Мам-а-а…

Тимофей поспешно открыл глаза. Рядом на асфальте извивался, прижав руки к животу, долговязый. Он хватал воздух ртом, точно рыба, вынутая из воды, и что-то пытался сказать… Чуть подальше завывал, стоя на четвереньках, коренастый…

Тимофей молниеносно оценил ситуацию:

— Помогите, — пронзительно закричал он, — грабят, на помощь!

И он огромными прыжками припустил вдоль темной дорожки туда, где в прямоугольнике света только что видел милиционера.

Он уже заканчивал стометровку со спринтерской скоростью, продолжая призывать о помощи, когда совсем рядом строго прозвучало:

— Гражданин, прекратите нарушать… В чем дело?

— Там… грабители… раздеть хотели… там, — задыхаясь, начал Тимофей и остановился, чтобы перевести дыхание.

— Какие грабители? — недовольно возразил милиционер. — Я тут минут десять стою, только вас и видел. Это вы в ту сторону проходили?

— Я…

— Пить надо меньше, — строго сказал милиционер. — Тогда и нарушать не будем. Документ какой-нибудь есть?

— Честное слово, грабители. Вот, я у одного ножик забрал.

И Тимофей протянул милиционеру трофейный нож.

— Ого, — сказал милиционер. — Ничего себе инструмент.

Он с интересом оглядел нож, раскрыл его, закрыл, пронзительно поглядел на Тимофея и уже совершенно официальным тоном произнес:

— Значит, так. Задерживаю вас, гражданин. Пройдемте!

— Так они же убегут, — возмущенно закричал Тимофей. Двое и убегут. Вы отвечать будете.

— Кто убежит?

— Грабители. Они еще лежат, а придут в себя и убегут.

— Почему лежат?

— Ну я их… Как это? Воспользовался правом допустимой самообороны…

— Воспользовался, значит, — повторил милиционер, глядя в упор на Тимофея и кладя руку на кобуру. — Так сколько их, говоришь, было?

— Двое… Длинный худой и покороче. Я, значит, нож у длинного… вырвал и ему… левой в поддыхало, а того, что покороче… ремнем.

— Ремнем, — оторопело повторил милиционер и расстегнул кобуру.

— Да… Слышите, это он… маму вспоминает… Вот опять.

Они прислушались. Из темноты явственно донеслось какое-то бульканье и потом протяжное: «0-ох, мам-а…»