Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс - [13]
В последующие дни я слонялся по всему острову в поисках гнезда с яйцами чайки или влажных солеросов, чтобы утолить жажду, но в это время года птицы покидают остров, а трава высыхает. Вареные крабы придали мне немного сил, и я смог взобраться на гору. Вечером третьего дня я заметил с нее судно, которое направлялось в сторону острова. У меня не было времени сходить к шалашу за огнем и привлечь к себе внимание дымом — скоро должна была спуститься ночь. Тогда я отнес несколько угольков на то место, возле которого это судно могло бросить якорь, и Аллаху было угодно, чтобы ты внял моему сигналу.
— Странная история, — сказал я, выслушав его рассказ. — Кем же был этот человек, который вышел из моря? Вряд ли это был моряк с потерпевшего крушение судна, ибо рыбаки, у которых он украл лодку, могли ему помочь. Ты его разглядел?
— Свет от луны был слабым, и потом он был уже далеко.
Однако отпечатки его ступней на песке подсказали мне, что речь идет о человеке, а не о джиннах. К тому же я подобрал один из тех пробковых поясов, что имеются на пароходах у христиан.
— Тогда, может быть, это пассажир с бедственного парохода, испугавшийся вас… Где этот пояс?
— Я бросил его вон там, вряд ли он на что сгодится.
— Напротив, пояс может объяснить нам, откуда появился этот человек.
Забрезжил рассвет. Я прыгнул в лодку вместе с суданцем и Абди. Через несколько минут я прочитал на спасательном поясе следующую надпись: «Воклюз. Марсель».
Я терялся в догадках. Пароход должен был обогнуть архипелаг Ханиш за три дня до этого, то есть в ту ночь, когда я увидел, как он плывет из Обока в открытое море, после порыва хамсина, едва не ставшего для меня роковым. После этого непродолжительного ураганного ветра в последующие сутки установилась на редкость спокойная погода, ничто не подтверждало гипотезу о кораблекрушении. Маяк на Абу-Аиле не был окутан туманом, из-за чего пароход, сбившись с курса, мог напороться на риф.
Можно было бы допустить, что спасательный пояс, упавший в море, прибило к берегу, но ведь был еще и этот таинственный человек, причем все говорило за то, что он воспользовался поясом. Значит, нельзя было предположить, что он упал в море вследствие несчастного случая. Поскольку на человеке было это спасательное средство, он скорее всего по своей воле прыгнул за борт, чтобы добраться до суши, минуя островок Абу-Аил. Может, он был беглым заключенным? Это была единственная убедительная гипотеза, позволявшая объяснить похищение пироги тем, что человек испугался рыбаков, которые могли позднее донести на него.
Эти выводы показались мне бесспорными, и, за вычетом нескольких деталей, я решил, что тайна раскрыта.
Я взял суданца к себе на судно, и мы, пользуясь утренним штилем, поплыли на моторе. Я не мог оставить его на «Альтаире» — впрочем, он и не хотел этого. Я подумал, что опасно входить в порт с этим человеком на борту, поскольку его присутствие привело бы к разбирательству с участием властей. Таким образом, я изменил маршрут и приблизился к берегам Африки, собираясь проникнуть в архипелаг Дахлак, где в это время года полным ходом идет добыча жемчуга. Я знал достаточно много накуд, чтобы найти среди них того, кто согласился бы взять с собой еще одного ныряльщика.
Сперва мы прошли мимо большого острова Ханиш в надежде обнаружить там какие-нибудь следы таинственного беглеца. Он должен был поплыть вдоль берега и, скорее всего, высадиться на нем, чтобы или вздремнуть, или сварить дурра — единственный продукт, находившийся на борту лодки.
Суданец сказал мне, что в ней был также старый парус, но без мачты и реи, значит, логично было предположить, что человек попытался использовать этот движитель и что для этой цели он должен был наведаться в первую попавшуюся рощу манглий, чтобы нарезать все необходимое для оснастки лодки. Вскоре я заметил такую рощу, и несколько деревьев показались мне достаточно высокими, чтобы можно было соорудить из них рею и мачту. Она окружала лагуну, образованную разрезом в прибрежном рифе. Я велел спустить хури на воду, чтобы войти в проход и исследовать рощу повнимательнее. Уже осматривая ближние к входу деревья, я заметил, что несколько веток были сломаны, после того как попытки срезать их ножом не увенчались успехом, что свидетельствовало о невозможности прибегнуть к услугам топора или тесака, а поскольку этих инструментов в лодке не было, речь шла именно о «человеке, который вышел из моря».
На западной окраине острова (там обычно встают на стоянку рыбаки), почти вплотную к маленькому пляжу, где я когда-то повстречал слепого накуду, стояла небольшая фелюга. Завидев нас, трое мужчин поднялись со своих мест и дружески замахали руками.
В этом месте проход, отделяющий большой остров от этого островка, имеющего форму подковы и представляющего собой разрушенный кратер, который защищает якорную стоянку от западного и северного ветра, очень узок. Я позволил «Альтаиру» плыть по инерции, чтобы дождаться пироги, которую двое из этих людей только что столкнули в воду. Это были два ныряльщика-суданца, которых я, наверное, встречал когда-то и которые, проявляя поразительную память, характерную для туземцев, напомнили мне, что поднимались на мое судно, когда я останавливался в Массауа десять лет назад. Наш суданец их тоже знал, и я, к счастью, успел помешать ему рассказать свою историю прежде, чем я задам сам интересующие меня вопросы. Я опасался, что эта странная история их насторожит.
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая с восторгом была встречена читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара».
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая была с восторгом принята читателями, а за писателем прочно утвердилась слава «писателя-корсара».
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
Главный герой произведения – американский юрист Джон Смит. У него есть все, что нужно для счастья – престижная работа, богатые родители, красавица-невеста. Жизнь обещает быть спокойной и безоблачной. Но неожиданно все меняется. Во время кругосветного путешествия на круизном лайнере, невеста изменяет ему, а загадочный незнакомец выкидывает за борт корабля. Главный герой выживает. Он оказывается на странном острове. Вроде бы все здесь обычно и объяснимо, но в то же время загадочно и непривычно. Жители этого острова не общаются с внешним миром, не пользуются деньгами и верят, что животные, обитающие рядом с ними, являются такими же разумными существами, как и они сами, и даже могут говорить.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.