Человек, который шел домой - [3]

Городок процветал, теперь он занял и луга, где пасся скот, а часть былого кратера превратилась в городской парк. Появление чудовища стало теперь источником сезонного дохода: местные жители сдавали комнаты туристам, а в трактирах продавались более или менее неподдельные сувениры, так или иначе с ним связанные.

Успело оно породить и несколько религиозных культов. Особенно распространилось поверье, что это не то демон, не то проклятая душа, которая осуждена являться в муках на землю во искупление катастрофы, произошедшей триста лет назад. Другие утверждали, что оно (или он) вестник чего-то, и его рев возвещает то ли гибель, то ли надежду (это уже зависело от точки зрения верующего). Одна местная секта проповедовала, что дракон - это призрак, оценивающий нравственное поведение горожан на протяжении прошедшего года, и при его появлении выискивала изменения, которые можно было бы истолковать как добрые или недобрые знамения. Соприкосновение с поднятой им пылью считалось хорошей приметой или дурной. В каждом новом поколении непременно находился мальчишка, который пытался ударить чудовище палкой; он обретал сломанную руку и тему для рассказов за трактирной стойкой до скончания своих дней. Швырять в чудовище камни и всякие другие предметы стало весьма популярной забавой, а одно время его осыпали цветами и записочками с молитвами. Однажды какие-то смельчаки попытались поймать его в сеть - в руках у них остались жалкие обрывки веревок, а все остальное испарилось. Сам участок в центре парка был давным-давно огорожен.

А чудовище все продолжало свои ежегодные молниеносные таинственные появления - распростертое над землей в стремительной неподвижности, ревущее и непостижимое.

Только в начале четвертого столетия новой эры обнаружилось, что чудовище чуть-чуть меняется. Теперь оно уже не выглядело просто распростертым - одна нога и одна рука приподнялись, словно в попытке ударить или отбить что-то. Год за годом оно изменялось все быстрее и к концу веку приподнялось в скрюченной позе с протянутыми вперед руками, будто замерло в бешеном кружении. Рев его приобрел иную тональность, а земля после его появления дымилась все больше.

Возникло и окрепло убеждение, что человек-чудовище вот-вот что-то сотворит, как-то явит свою сущность. Ряд природных катастроф, а также некоторые чудеса весьма способствовали распространению культа, энергично провозглашавшего эту доктрину. Многие религиозные деятели приезжали в городок, чтобы убедиться во всем своими глазами.

Однако десятилетие сменялось десятилетием, а человек-чудовище лишь медленно поворачивался, и теперь выглядел так, словно не то скользил, не то брел, подталкиваемый ураганным ветром. Разумеется, никакого ветра не ощущалось. Затем наступил спад сейсмической деятельности, так что все кончилось ничем.

В начале пятого века по новому календарю оказавшиеся в этой области три топографических отряда из Северо-Центрального Единения задержались, чтобы провести наблюдения над этим феноменом. Горожане получили заверения, что Опасная Наука тут ни при чем, и разрешили установить в загородке постоянное фиксирующее устройство. Юнец, которого было обучили обращению с ним, тут же сложил с себя новые обязанности, так как поссорился из-за них с подружкой, однако сразу же нашелся доброволец, вызвавшийся заменить его. Теперь уже почти никто не сомневался, что чудовище - это либо какой-то человек, либо его дух. Оператор фиксирующего устройства и еще некоторые в том числе учитель механики в городской школе - прозвали его "Наш Джон". В последующие десятилетия дороги стали много лучше, движение по ним заметно усилилось, и начались разговоры о постройке канала до реки, некогда называвшейся Снейк-Ривер.

Как-то майским утром на исходе пятою века молодая парочка в щегольской зеленой бричке, запряженной мулами, катила по тракту, который сворачивал на юго-запад от гряды Сент-Рифт. Златокожая новобрачная весело болтала с мужем на языке, которого Наш Джон не слышал ни в начале, ни в конце своей жизни. Впрочем, говорила она то, что говорилось во все века и на всех языках.

- Ах, Сирил, я так рада, что мы отправились путешествовать сейчас! Ведь на будущую весну я бы уже не смогла уехать от маленького.

Сирил ответил то, что в таких случаях обычно отвечают молодые мужья, и, продолжая беседовать, они подъехали к городской гостинице. Оставив там бричку и саквояжи, супруги отправились искать дядю новобрачной, который пригласил их сюда. На следующий день должен был появиться Наш Джон, и дядя Лейбен приехал в городок как представитель Исторического музея Маккензи для наблюдений и чтобы кое о чем договориться с городскими властями.

Нашли они его в обществе преподавателя механики городской школы, который по совместительству был штатным хранителем записей. Вскоре дядя Лейбен повел их всех в ратушу, где в канцелярии мэра ему предстояла встреча с различными религиозными деятелями. Принимая во внимание всю важность туризма, мэр помог дяде Лейбену вырвать у сектантов согласие на распространение светского истолкования феномена, предложенное дирекцией Исторического музея. Некоторую роль сыграло то обстоятельство, что у каждой секты было свое, единственно верное объяснение этого явления. Затем мэр, очарованный хорошенькой племянницей Лейбена, пригласил их отобедать у него.