И вот однажды меня вызвал редактор и сказал:
— Необходимо нанести визит новому представителю английского дворянства, — сказал редактор и, протянув мне новогодний список почетных людей Англии, задержал палец на фамилии Хэмблтон.
Через полтора часа я была в Фарнбороу. Не стану говорить, что я чувствовала, подъезжая к небольшому паласу в стиле псевдотюдор. Но через несколько минут я поняла, что мои испытания лишь начинаются. Перед особняком стоял прелестный спортивный автомобиль голубого цвета, тот самый, что я сотни раз видела в газетах и журналах. Присциллин автомобиль.
"Возьми себя в руки", — мысленно сказала я себе.
Горничная в крахмальном переднике открыла дверь.
— Сэр Мартин ушел в ХОЗ, — сказала она, — если вы потрудитесь подождать…
— Благодарю. Я хочу посмотреть машину. — Я с волнением приближалась к мастерской. Оставалось лишь открыть дверь и как можно быстрее преодолеть чувство неловкости. Однако обстоятельства сложились для меня гораздо благоприятнее.
Ни Мартину, ни Присцилле было не до гостей.
— Ты не слышишь, что я говорю! — кричал Мартин фальцетом. — Я хочу жениться.
— Я тебя отлично слышу. Свадьбы не будет.
— Милая деточка, ты выходишь замуж за национального героя!
— Скорее я выйду за национальный монумент.
— Я могу жениться на ком пожелаю! — прокричал он.
— Тогда вперед! Окажи благосклонность кому-нибудь еще!
Тогда Мартин перевел дыхание и выложил свои козыри:
— Послушай! Я подарю тебе солнце. Ни перед кем я так не унижался, чтобы отдать ХОЗ в личное пользование. Но ради тебя я готов на все. До конца жизни ни одного дня без солнца.
Последняя фраза оказалась роковой. Бедный Мартин, Присцилла не нуждалась в собственном солнце.
— Я болею из-за солнца! — вопила дочь сахарозаводчика. — Только в Англии я дышу как человек. Если уж я должна терпеть солнце, так лучше в Джамайке, настоящее, а не твое! — и в раздражении она лягнула ногой металлическую панель.
Казалось, Мартин потерял контроль над собой и над своим солнцем тоже. Мгновенье, и меня словно морской волной выплеснуло из мастерской…
Время стерло в памяти острые ощущения и этого дня. Мартин обрел душевное равновесие и, как всегда, много сил отдавал работе. Его солнце светило англичанам на протяжении всей зимы, и в марте мы ели свежие фрукты. Но в конце апреля, как правило, Мартин выключал систему ХОЗ.
На сей раз фермеры с нетерпением ждали этого дня. Земля требовала влаги, а солнце палило нестерпимо, и наконец в газетах появились заголовки: "Долой ХОЗ!", "Кому принадлежит ХОЗ?" Солнце сушило реки, жгло насаждения, уничтожало урожай. Темза превратилась в ручеек, пахнущий отбросами, а над выжженными просторами Дербишира летали грифы.
Наконец, народ заговорил о том, что сэр Хэмблтон ведет свою страну к гибели, и 15 августа наш премьер-министр и Мартин сделали по ББС официальное заявление. Сэр Хэмблтон объяснил, что вот уже полгода он старается исправить повреждение в системе ХОЗ, полученное от незначительного толчка. (Я хихикнула, вспомнив, как Присцилла лягнула аппарат.) Однако упорная работа не дает желаемых результатов, и во имя блага своей страны он вынужден уничтожить первый вариант созданной им системы.
16 августа в 10 часов утра система ХОЗ была уничтожена, в 10:30 счастливые англичане высыпали на улицу, чтобы снова увидеть над головой знакомую пелену серых туч, а в 11:00 плотная стена дождя стояла над всеми Британскими островами, и потрескавшаяся от засухи почва, казалось, никогда не напьется.
Дождь принес радость всем, но не Мартину. Спустя неделю я, как всегда, выглянула в окно, чтобы посмотреть на утренний сад, и увидела его. Он стоял спиной к моему дому, но опущенные плечи и руки, повисшие плетьми, говорили о том, что он сломлен окончательно. И это действительно было так. Правительство запретило создавать второй вариант машины, и ему ничего не оставалось, как вернуться домой. Я не горела желанием снова жить по соседству с ним, однако это дало мне возможность узнать конец всей истории.
О сэре Хэмблтоне все забыли, но он продолжает работать в своей мастерской и, как прежде, не любит посетителей. Недавно он пришел ко мне с просьбой помочь сделать подробную каргу его сада. По тому, как он нанес на карту сетку широты и долготы, я поняла, что он не оставил мысль о своем солнце. И действительно, на днях во время проливного дождя Мартин натерся кокосовым маслом, поставил шезлонг между земляничным деревом и клумбой с розами и загорал.
Ну вот, пожалуй, и все. А сейчас я спешу в церковь открыть праздник. Нудная работа, которую мне часто навязывают. Но леди Хэмблтон не может отказать викарию, ведь у них давняя дружба.
