Человек, который не знал страха - [22]

Этот «вальтер» позднее едва не стоил Кузнецову жизни.

Пленных уложили на повозку и тщательно прикрыли сверху сеном: чтобы не замерзли. Наступила тишина. Дорога снова была пустынной. Снегопад усиливался, заметая следы партизан.

После долгого пути по лесу партизаны прибыли наконец на первый «зеленый маяк» – на Кудринский хутор. В доме польского патриота Вацлава Жигадлы их уже ждал радист, готовый передать сообщение в Москву.

У хутора выставили охранение. Пленных Кузнецов приказал разместить в разных комнатах. Он все еще никак не мог взять в толк, почему такие крупные гитлеровские чины решились ехать на ночь глядя, почти без сопровождения. Потом он узнал от них же, что они задержались с выездом на несколько часов из-за поломки автомобиля. Эта задержка для них оказалась фатальной.

Рано утром следующего дня Кузнецов начал допрос пленных в присутствии радиста Виктора Михайловича Орлова, который хорошо говорил по-немецки.

Зондерфюрер Гаан чувствовал себя еще неважно Голова и рука у него были забинтованы, он лежал на широкой деревянной скамейке.

Майор Райс выглядел заметно лучше своего попутчика. Он сидел на табуретке около печки нахмурившись. В его округлых глазах легко можно было прочесть, что он крайне озлоблен и встревожен.

Кузнецов, одетый в немецкую военную форму, сначала зашел в комнату, где находился зондерфюрер Гаан. Переступив через порог, он отдал честь и представился, как это положено, когда младший по чину обращается к старшему.

– Лейтенант Пауль Зиберт! – прозвучал голос Кузнецова.

На основе записей и воспоминаний Виктора Орлова, Дмитрия Медведева, Александра Лукина и других можно восстановить весь ход допроса немецких офицеров на Кудринском хуторе.

– Садитесь, – хмуро предложил зондерфюрер Гаан, указывая Кузнецову на деревянную скамью.

Гаан был ошеломлен, увидев перед собой тщательно выбритого и застегнутого на все пуговицы «соотечественника».

– Что все это значит? Где я нахожусь? Кто вы? – воскликнул он.

– Вы находитесь в лагере советских партизан, господин майор.

– Каким же образом вы, офицер германской армии, оказались в лагере наших врагов?

– Я не немец, я русский!

– Вы говорите неправду! – возмутился Гаан. – Вы немец! Вы нарушили военную присягу и предали фюрера.

Зиберт пожал плечами и решил сменить тактику.

– Господин зондерфюрер, давайте говорить откровенно и трезво. Цвет германской армии, как известно, находится под Сталинградом, а наши войска там на грани полного уничтожения. Далее. Радио сообщило сегодня утром о том, что русские прорвали блокаду Ленинграда. Известно также, что англичане и американцы планируют вскоре ввести в действие крупные силы своих войск. На основе этих и других объективных фактов я пришел к выводу о том, что война проиграна и что Гитлер ведет Германию к национальной катастрофе. Вам это должно быть известно лучше, чем мне. Поэтому я решил пойти на сотрудничество с русскими и советую вам как коллеге и соотечественнику не упрямиться, а быть со мною откровенным.

Но Гаан не внял словам Зиберта. Он злобно ругался, кричал и даже попытался ударить Зиберта ногой. Зиберту пришлось прекратить допрос.

Зиберт перешел в другую комнату, где находился майор фон Райс. Это был высокий рыжеволосый мужчина аристократической внешности.

– Военная присяга запрещает мне, господин лейтенант, вступать в разговор с предателем, – резко заявил фон Райс.

Но Кузнецов обладал терпением. Интуиция подсказывала ему, что на фашистских фанатиков лучше воздействовать благожелательным отношением и убедительными аргументами, чем пренебрежением и угрозами. Впрочем, могло обещать успех также сочетание этих двух приемов. Поэтому он решил не форсировать допрос, хотя Центр поторапливал его. Радист Виктор Орлов, присутствовавший на всех допросах, так описывает их ход в своих воспоминаниях:

«После каждого допроса Николай Иванович тщательно обрабатывал полученные сведения, обобщал их и передавал мне, а я радировал их в отряд. Я вел радиопередачи на глазах пленных, в их присутствии.

В тех случаях когда Райс сообщал важные сведения, Кузнецов просил его записать свои показания на бумаге, а если Райс отказывался, Кузнецов подходил к нему и смотрел на него в упор. Обычно Райс не выдерживал молчаливого противоборства и подчинялся требованию Кузнецова».

Таким путем удалось получить много ценных сведений и в частности дешифровать захваченную у пленных топографическую карту огромной территории. Пленные указали на карте все основные линии коммуникаций и средства связи на территории Украины, Польши и Германии. Эта карта оказала неоценимую помощь советскому Верховному Главнокомандованию. Пленные уточнили также месторасположение гитлеровской штаб-квартиры на Украине.

Постепенно пленные рассказали, пожалуй, все, что знали. Но на один вопрос они упорно отказывались отвечать: «Что означает красная линия на карте, которая начинается между деревнями Якушинцы и Стрижавка а заканчивается в Берлине?»

– Это государственная тайна, – упорно повторяли оба пленных, будто сговорились заранее.

Кузнецов пытался найти индивидуальный подход к каждому из них.

– Откуда вы родом, господин зондерфюрер? – дружеским тоном спросил он Гаана. – Я надеюсь, это не государственная тайна? Судя по вашему акценту, мы, возможно, земляки.