Человек, который купил автомобиль - [32]

- Что вы, очень мало! - поспешно возразил он.

- Ужасно, должно быть, проводить многие часы за рулем, выходить из машины посреди мостовой, когда лопнула шина, и под дождем и ветром менять колесо. Ты уже не молод. Не взять ли тебе помощника? Я возражать не стану.

Он посмотрел на меня, раздираемый сомнениями.

Я продолжал:

- Я мог бы дать ему, например... если бы человек оказался подходящий... половину твоего жалованья; и если ты согласен... на сто семьдесят пять песет... вспомни в первую очередь обо мне, ведь у меня с деньгами очень плохо.

Он, не раздумывая, согласился взять меня на это место.

- Можете приступать завтра же, сеньор. Вы приняты, - сказал он.

Вот почему вы всегда можете увидеть меня в машине рядом с моим шофером.

ЭПИЛОГ

Первое происшествие было зарегистрировано 7 августа в половине шестого вечера. Мисс Мейбл Фертиг, поставив у тротуара свой красивый "беккерс" новейшей марки, цвета форели, модного в это время, зашла выпить чаю в кондитерскую "Новая Монголия". Пять или шесть человек, проходившие случайно мимо ее машины, и хозяйка фруктовой лавки, разговаривавшая с экономкой магистрата Симпсона, потом утверждали, что грузовик под номером шесть, принадлежащий Западной металлургической компании, понесся, вылетев на улицу из-за угла, на маленький "беккерс". Шофер грузовика не мог уже предотвратить столкновения, и уничтожение маленькой элегантной машины казалось неминуемым, когда, совершенно необъяснимым образом, "беккерс" попятился на несколько метров назад и въехал на тротуар. И поэтому грузовик, промчавшись мимо, его не задел.

Мисс Мейбл ни в малейшей мере не поверила тому, что ей рассказали о ее машине, и не придала никакого значения происшествию, не оставившему на ее красивом автомобиле даже царапины. Из "Новой Монголии" она вышла в сопровождении молодого чемпиона по теннису Г. В. Кройса и, похоже, слишком счастливая, чтобы задумываться о пустяке, о котором она даже ни разу не вспомнила, пока через несколько дней обстоятельства не заставили ее отнестись к нему со всей серьезностью.

Второе знаменательное событие, столь же необъяснимое, произошло неделей позже. "Пингр" мистера Кока ехал километрах в пятидесяти от города, когда с тропинки рядом с шоссе на асфальт ступил рассеянно человек. Столкновение казалось неизбежным, но властно и резко зазвучал клаксон "пингра", и человек, испугавшись, спрыгнул в кювет.

- Это вы просигналили ему, мистер Кок? - спросил чернокожий шофер у сидевшего слева от него хозяина.

- Нет, не я, Джон, - ответил достопочтенный джентльмен.

- Могу поклясться, что тоже не дотрагивался до пружины клаксона.

Мистер Кок пожал плечами с таким же изяществом, с каким он совершал любое другое действие. И об этой чепухе больше никто не вспоминал до тех пор, пока через некоторое время не стала вдруг ясна вся важность случившегося.

А произошло следующее. 30 числа того же месяца в огромных залах "Дома автомобиля" открылась выставка новых машин фирмы "Хопп", предпринявшей гигантскую работу по переделке всех выпущенных ею, знаменитых во всем мире моделей. Инженеры фирмы работали над этими моделями в течение пяти лет, однако сведения о них до сих пор не были доступны другим фирмам и широкой публике.

С момента, когда началось претворение нового проекта в жизнь, обширная территория, которую в двадцати километрах от столицы занимали заводы фирмы, закрылась для посторонних. Рабочим, монтировавшим автомобили, покидать территорию завода было запрещено. Реклама, равной которой по размаху не было никогда и нигде, оповестила мир, что скоро появятся шесть новых моделей "хопп". Об этом кричали полосы самых читаемых газет, световые табло на фасадах зданий крупнейших городов континента, проекции объявлений на облака, тысячи сбрасываемых с самолетов листовок, надписи цветным маслом на поверхности морских бухт и озер Европы и Америки... Предполагали, что резкое повышение качества продукции даст фирме Хоппа возможность преодолеть все уменьшающуюся восприимчивость населения к рекламе; фирма могла это себе позволить, потому' что финансовое положение у нее было прочнее, чем у любой другой фирмы в мире. Но в чем конкретно состояли усовершенствования, никто, как было сказано выше, себе не представлял: автомобиль уже достиг такого совершенства, что, по общему мнению, улучшать его дальше было просто невозможно. Старинные поршневые двигатели, древние тормозные системы, устаревший способ охлаждения, служившие источником постоянных неприятностей камеры, которые то и дело оглушительно лопались или тихо выпускали воздух, и покрышки на них (которые все время нужно было менять) исчезли за пятьдесят с лишним лет до этого, и те из техников, кто знал, что представляли собой автомобили в первой трети XX века, не в состоянии были объяснить себе ангельского терпения, какое обнаруживали люди той эпохи, настоящие рабы несовершенных и крайне недолговечных автомобилей, ломавшихся по несколько раз в месяц и проводивших больше времени в ремонтных мастерских, нежели на колесах. Автомобилист той давней поры был для людей нового времени несчастным существом, которое большую часть жизни проводило под каким-нибудь примитивным драндулетом, копаясь в его проржавевших внутренностях. В столице нового государства, посередине Большого Проспекта, возвышался монумент, увековечивший страдания первых автомобилистов. На широком пьедестале стояла высеченная из мрамора фигура человека, накачивающего шину, в безобразной одежде третьего десятилетия XX века. Он был в рубашке, без пиджака, волосы его прилипли к вискам и лбу, а на лице застыло выражение горечи и усталости. На постаменте были слова: "Многочисленным и несчастным жертвам зари автомобилизма - от благодарного человечества".