Человек, который дружил с электричеством - [5]
— Выключатель позади вас. Будьте так добры!
Я мог дотянуться до выключателя, не вставая, что я и сделал. Обе лампы разом погасли. Я этого не ожидал и начал шарить по стене. Тут снова стало светло, и я с облегчением сел поудобнее. Но лампы не зажглись — просто я смотрел на улицу!
Я облился пивом и чуть не опрокинул шаткий стул, а улица вдруг сдвинулась с места — улица, а не я! День сменился вечером, и я вошел в бар «Мотор» и увидел, как я заказываю пиво, и при всем при том я твердо знал, что я не сплю и это мне не снится. В панике я вскочил, расшвыривая стулья и пивные бутылки, и чуть не сорвал ногти, пока нащупывал на стене выключатель. К тому времени, когда я его отыскал— наблюдая, как я стучу по стойке, подзывая бармена, — у меня совсем помутилось в голове, и я готов был хлопнуться в обморок. Ни с того, ни с сего вдруг бредить наяву! Наконец мои пальцы коснулись выключателя.
Мексиканец смотрел на меня с непонятным выражением — словно он зарядил мышеловку и поймал лягушку. Ну, а я? Наверное, вид у меня был совсем уж дикий. Да и было с чего. Пиво расплескалось по всему полу, и я с трудом добрел до ближайшего стула.
— Что это такое? — просипел я.
Крышка радиолы опустилась.
— В первый раз со мной было то же. Я забыл.
У меня так дрожали пальцы, что мне не удалось вытащить сигарету, и я разорвал пачку.
— Я спрашиваю, что это такое?
Он сел.
— Это были вы. В баре «Мотор», вчера в восемь вечера.
Я тупо уставился на него. А он протянул мне свежий бумажный стаканчик, и я машинально подставил его под бутылку, которую он наклонял.
— Послушайте… — начал я.
— Конечно, это не может не ошеломить. Я забыл, что сам чувствовал в первый раз. А теперь… теперь мне все равно. Завтра я иду в контору «Филипс-рейдио».
Я спросил, о чем он, собственно, говорит, но он продолжал, не обратив внимания на мой вопрос:
— У меня нет больше сил. Я сижу без гроша. И мне уже все равно. Оговорю себе долю и буду получать проценты.
Наверное, ему необходимо было высказаться. И, расхаживая взад-вперед, он, сначала медленно, а потом быстрее и быстрее, выложил мне всю историю.
Его звали Мигель Хосе Сапата Лавьяда. Я сообщил ему мое имя — Лефко. Эд Лефко. Его родители приехали в Штаты где-то в двадцатых годах и с тех пор сажали и убирали сахарную свеклу. Они только обрадовались, когда их старшему сыну удалось выбраться с мичиганских полей, на которых они гнули спину год за годом, — он получил небольшую стипендию для продолжения образования. Стипендия была временной, и, чтобы продолжать учиться и не умереть с голоду, он работал в гаражах, водил грузовики, стоял за прилавком и торговал щетками вразнос. Но получить диплом ему не удалось, потому что его призвали на военную службу. В армии он имел дело с радиолокационными установками, а потом его демобилизовали, и от этих лет у него не осталось ничего, кроме некоей смутной идеи. В тот момент было нетрудно подыскать приличную работу, и в конце концов он накопил достаточно, чтобы взять напрокат машину с прицепом и накупить разного списанного радиооборудования. Год назад он достиг своей цели — достиг ее, изголодавшись, исхудав и дойдя до полного нервного истощения. Но он-таки сконструировал и собрал «это».
«Это» он поместил в футляр от радиолы — и для удобства, и для маскировки. По причинам, которые станут ясны позднее, он не рискнул взять патент. Я осмотрел «это» внимательно и подробно. Место звукоснимателя и кнопок настройки занимали циферблаты с рукоятками. На большом имелись деления от 1 до 24, на двух — от 1 до 60, на десятке — от 1 до 25, а на двух-трех цифр вообще не было. И все. Если не считать тяжелой деревянной панели, скрывавшей то, что было установлено на месте радиоламп и репродуктора. Неприхотливый тайник, скрывающий…
Кто не любит грезить наяву! Наверное, каждый человек мысленно обретал сказочные богатства, всемирную славу, жизнь, полную захватывающих приключений. Но сидеть на стуле, попивать теплое пиво и вдруг понять, что мечта столетий уже больше не мечта, а реальность, ощутить себя богом, сознавать, что стоит тебе повернуть пару рукояток — и ты сможешь увидеть любого человека, когда-либо жившего на Земле, стать очевидцем любого события, если оно только произошло, — это до сих пор не вполне укладывается у меня в голове.
Я знаю только, что дело тут в высоких частотах. И что в аппарате много ртути, меди и всяких проволочек из дешевых и распространенных металлов, но что и как происходит в нем, а главное — почему, это для меня сложновато. Свет обладает массой и энергией, и эта масса непрерывно утрачивает какую-то свою часть и может быть снова обращена в электрическую энергию или что-то в том же духе. Майк Лавьяда сам говорит, что он не открыл ничего нового, что еще задолго до войны этот эффект не раз наблюдали такие ученые, как Комптон, Майкельсон и Пфейффер, но они сочли его чисто побочным, ничем не интересным явлением. А с тех пор все было заслонено исследованиями атомной энергии.
Когда я несколько пришел в себя — после того как Майк еще раз продемонстрировал мне мое прошлое, — я, по-видимому, начал вытворять что-то невообразимое. Майк утверждает, что я присаживался, тут же вскакивал, принимался бегать взад-вперед по помещению бывшей лавки, отшвыривая с дороги стулья или спотыкаясь о них, и все время бормотал бессвязные слова и фразы со всей быстротой, на какую был способен мой язык. В конце концов до меня дошло, что он надо мной смеется. На мой взгляд, смеяться было не над чем, и я так ему и сказал. Он рассердился.
В эту книгу вошли три произведения Айзека Азимова, по праву признанные классикой НФ-литературы XX столетия. В романе «Конец вечности» повествуется о некой вневременной структуре, носящей название «Вечность», в которую входят специально обученные и отобранные люди из разных столетий. Задачей «Вечности» является корректировка судьбы человечества. В «Немезиде» речь ведётся об одноименной звезде, прячущейся за пыльной тучей на полдороге от Солнца до альфы Центавра. Человечеству грозит гибель, и единственный выход — освоение планеты Эритро, вращающейся вокруг Немезиды.
Роман в новеллах «Я, робот» относится к одной из самых важных работ в истории фантастики. Сформулированные Азимовым ТРИ ЗАКОНА РОБОТЕХНИКИ легли в основу науки об Искусственном интеллекте. Что случится, если робот начнет задавать вопросы своему создателю? Какие будут последствия программирования чувства юмора? Или возможности лгать? Где мы тогда сможем провести истинную границу между человеком и машиной? В «Я, робот» Азимов устанавливает свои Три Закона, придуманные для защиты людей от их собственных созданий, – и сам же выходит за рамки этих законов.
…Империя с высочайшим уровнем цивилизации. Ее влияние и власть распространены на десятки миллионов звездных систем Галактики. Ничто не предрекает ее краха в обозримом будущем…И вот однажды психоисторик Хари Сэлдон, создав математическую модель Империи, производит расчеты, которые неопровержимо доказывают, что через 500 лет Империя рухнет…Великий распад будет продолжаться 30 тысяч лет и сопровождаться периодом застоя и варварства. Однако Сэлдон создает План, в соответствии с которым появление новой Империи наступит всего через 1000 лет.
Из 1949 года Джозеф Шварц попадает в мир далёкого будущего – периода расцвета Галактической Империи. В результате древних термоядерных войн поверхность Земли стала радиоактивной и непригодной для жизни. В то же время люди расселились по всей Галактике и забыли о своей колыбели. Земля всего лишь камешек в небе. Ныне всё человечество живёт под управлением планеты Трантор, контролирующей двести миллионов звезд. Но на Земле ещё живы националистические настроения, некоторые земляне хотят вернуть себе власть предков.
…Империя с высочайшим уровнем цивилизации. Ее влияние и власть распространены на десятки миллионов звездных систем Галактики. Ничто не предрекает ее краха в обозримом будущем…И вот однажды психоисторик Хари Сэлдон, создав математическую модель Империи, производит расчеты, которые неопровержимо доказывают, что через 500 лет Империя рухнет…Великий распад будет продолжаться 30 тысяч лет и сопровождаться периодом застоя и варварства. Однако Сэлдон создает План, в соответствии с которым появление новой Империи наступит всего через 1000 лет.
Однажды, сидя в метро, Айзек Азимов просматривал сборник космических опер и наткнулся на картинку, изображавшую римского легионера среди звездолётов. В мозгу мелькнула мысль: а не описать ли Галактическую Империю — с точки зрения истории, экономики, социологии и психологии? Так появился самый великий учёный в истории мировой фантастики — Гэри Селдон, создавший науку психоисторию, постулаты которой актуальны уже более полувека. Так появился мир Академии: базовая трилогия о нём составила эту книгу. Так появилась "Галактическая история" от сэра Айзека, в которую входят почти все романы знаменитого фантаста.
Рассказ отчасти автобиографический. Он повествует о маленькой девочке, которая взрослеет у автора на глазах. Автор (впрочем, как и сам Дэн Симмонс) был учителем в школе и старался разнообразить окружающий мир в глазах детей. Дети на его занятиях закрывали глаза и погружались в таинственный мир. Но он не мог подозревать, к чему это в итоге приведет. Прошло много лет. Он больше не был учителем. Его жизнь постепенно теряет смысл, и к нему на помощь приходит его ученица Келли Дэл. Закрой глаза... Что ты видишь?
Научно-фантастический рассказ знаменитого американского фантаста и пропагандиста науки, напечатанный в детском популярном научно-техническом журнале «Юный техник» в далёком уже 1978 году.
В архиве видного советского лисателя-фантаста Ильи Иосифовича Варшавского сохранилось несколько рассказов, неизвестных читателю. Один из них вы только что прочитали. В следующем году журнал опубликует рассказ И. Варшавского «Старший брат».