Человек, который дал имя Государству - [12]

А Бен-Гурион вплотную занялся проблемой алии. Он поставил задачу — за четыре года удвоить население страны. Виктория Мунблит позже напишет, что он сказал про репатриантов: "Это пыль. Они уйдут. Нам нужны их дети". При всем цинизме, при всей откровенности Старика сомнительно, чтобы он так высказался. Ведь проще простого было ограничить (неформально!) возраст въезжающих. Но это не было сделано, и за четыре года население возросло на 120 %. Люди жили в оставленных англичанами военных лагерях, брошенных арабами домах и сараях, наконец — в палатках. Люди жили в ужасных условиях, на грани голода. "Не раз жизнь всего ишува зависела от корабля с пшеницей или мукой. На уже устроенное население был наложен тяжелый налог. Впоследствии Бен-Гурион утверждал, что четыре первых года существования Государства были самыми великими годами в нашей истории со времен победы Хасмонеев над греками".

Разумеется, внутриполитические проблемы никуда не делись — более того, они осложнялись по мере движения государства к демократии. В условиях войны люди мирились с меньшим демократизмом, но теперь, в — по израильским понятиям — мирных условиях, начались отказы от сотрудничества, коалиции, правительственные кризисы. Ирония судьбы — Бен-Гурион правил в основном с помощью религиозных партий, а левая партия Мапай, весьма просоветская, и "общие сионисты" ушли в оппозицию.

На внешнеполитическом фронте тоже было не гладко (а когда на нем было для Израиля гладко?). ООН постановила ввести в Иерусалиме статус международного города. Отыграть такую ситуацию было бы невозможно, и Бен-Гурион объявил, что столица Израиля — Иерусалим и что туда переводится правительство. Крику было во всем мире — не передать. Но Бен-Гурион опять оказался прав. Заметим, что его уверенность в своей правоте отчасти базировалась на учете позиции Трансиордании, которая тоже не собиралась уходить из Иерусалима.

Начало пятидесятых годов было для Бен-Гуриона заполнено политическим лавированием. После убийства мусульманскими фанатиками короля Абдаллы и ливанского государственного деятеля Риада Сулха, склонявшегося к миру с Израилем, надежды на мир с арабами стали таять. Отношения с Англией складывались не лучшим образом — несмотря на приход к власти Черчилля, симпатизировавшего Израилю, противодействие британского МИДа сводило на нет эффект всех усилий. Ухудшились отношения с США — Трумена сменил Эйзенхауэр, и Америка начала укреплять свои отношения с арабскими режимами. Окружающий мир поворачивался к Израилю спиной.

Вдобавок к 1952 году стало ясно, что Израиль стоит на пороге серьезных экономических проблем. Но Бен-Гурион предложил не просить безвозмездной помощи, а разместить за границей заем, взять в долг. И заем в один миллиард долларов был получен.

Очень сложным был вопрос получения репараций с Германии. Многие евреи сочли недопустимым, чтобы Германия расплачивалась деньгами за еврейскую кровь. А Бен-Гурион утверждал, что деньги — это возмещение материального ущерба, разграбленного еврейского имущества. Прибегал он и к моральным аргументам — "…завещание шести миллионов жертв нацизма, которые под топором палача взывали к народу Израиля, заклиная его подняться, создать свое государство, сделать его сильным и процветающим, защитить мир и безопасность и тем самым не допустить, чтобы еврейский народ был снова ввергнут в такую катастрофу". Накал страстей в Израиле был весьма велик, дело дошло до столкновений демонстрантов с полицией, до нападения на Кнессет. Тем не менее, Кнессет согласился с позицией Бен-Гуриона, и репарации были получены.

В эти годы сменилось руководство армии, причем Бен-Гурион в значительной мере определял, кто и на какой пост будет назначен. Но все то, что пришлось делать — и сделать — Старику, оказалось на пределе его сил. Причем за пять лет существования государства были определены, в основном, его черты. Поток репатриантов ослабел, и работа по абсорбции вошла в нормальный режим. Был принят закон о государственном обучении. Была создана единая регулярная армия. Определился политический курс: противостояние с арабами и консолидация с Западом. Теперь Бен-Гурион решил "отстраниться от дел на год-два или даже больше". Биографы считают, что он пришел к выводу, что должен какое-то время сам, своими руками, реализовать идеал халуцианства — работу на земле. Но к такому выводу человек не приходит сам по себе. Не исключено, что причина была в следующем. Бен-Гурион предпочитал рискованные, но ясные решения, базирующиеся на просчете вариантов, на прогнозе. В мирных же условиях надо было не столько просчитывать варианты, сколько искать компромиссы с политиками и партиями внутри Израиля. Такой человек, как Бен-Гурион, мог делать и это — но удовольствия такое занятие ему не приносило. В конце 1953 года Давид Бен-Гурион и его жена переселились в киббуц Сде-Бокер.

5. В киббуце и опять во власти

Бен-Гурион действительно стал там работать — может быть, и не столько времени, сколько все, но ведь он был уже довольно пожилым человеком. Кроме того, приходило много писем, а он отвечал на все, приезжало много гостей, в том числе и из-за границы, — а он принимал всех. Причем, всякий раз, когда надо было решить сложную проблему, все обращались к Бен-Гуриону. Вдобавок в это время ухудшилась ситуация на иорданской и египетской границах и испортились отношения между главой правительства Шаретом и министром обороны Лавоном. В этих условиях многие просили, а многие требовали возвращения Старика к руководству страной. Бен-Гурион упирался, и позже историки высказали версию, почему. Полагая, что теперь главные задачи лежат внутри Израиля, он хотел добиться продвижения в следующих трех областях — реформе избирательной системы, введении новой системы поселенчества (планового заселения целых районов) и в развитии Негева. Причем, во всех этих направлениях он хотел добиться продвижения, опираясь на молодежь. По-видимому, в преддверии работы в этих направлениях он и отправился работать в Сде-Бокер — новый и молодежный киббуц. Но история рассудила иначе, и Бен-Гуриону пришлось вернуться к руководству страной.